Данька Вишневская - Вечное лето 2.0

Вероника Львовна молча встала, поправила белый фартук с гусями и пошла мыть посуду. Ничего не сказала, как-то съёжилась вся, плечи опустились. Лучше бы заругалась. Так проще: когда ругаются, можно обидеться, а тут – сам виноват. Когда бабушкой с мамой ссорились, та никогда ей не верила. Говорила, что актриса из неё всё ещё хоть куда, правда, спектакли теперь для домашних устраивает. Но в этот раз Митька чувствовал, что всё по-настоящему. Ему стало неловко: вовсе и не ужасный сад. Он любил уютный деревянный домик, дедушка его сам построил. Шесть соток, огороженных не забором, а кустами с малиной – живая изгородь. Никто не заставлял там работать, про сорняки, выходит, зря ляпнул. Бабушка выращивала цветы, деревья да ягоды, с каждым годом всё больше превращая его в вишнёвый. Никакой тебе картошки-морковки. Бывало, приедут туда вдвоём, Митька с книжкой забирается в старое дедово кресло, Вероника Львовна садится в тенёк и вяжет, то и дело поглядывая на город. Проголодаются – он сбегает за водой на колонку, нарвёт мяты у соседей, и заварят самый вкусный чай из ягод и трав. Зимой не купишь ни такой клубники, ни чая. Бабушка рассказывает истории – про то, как мама с тётей были маленькими, про дедушкину работу, как он красиво ухаживал, про молодость в театре, про то, как она играла цариц и служанок, как зал по три раза вызывал их труппу на бис, а дедушка каждую премьеру приходил с цветами. И от таких разговоров на душе хорошо становится, никаких морей не надо, только бы чай не кончался и бабушка улыбалась.

Митька понимал, что не прав, и начал сопеть – сначала тихо, а потом всё громче и громче. Извиняться всегда тяжело. Вероника Львовна на его сопения не реагировала. Тогда мальчишка подошёл и обнял её. Прижался сильнее, и снова слёзы подкатили.

– Прости меня, ба, зря я так. Никуда это море не денется, в сад так в сад. Книжек наберу, велосипед возьму. Главное, чтобы лето пришло, а то помнишь, как в том году?

Бабушка не ответила, развернулась и взъерошила его густые русые волосы – простила, значит. Посмотрела хитро так, чуть прищурилась. Сердцем чувствовал: задумала что-то. Митька знал, что отвлечёт его от грустных мыслей. Подошёл к большому шкафу в гостиной. Тысяча и одна книга, столько историй, которые только и ждут, когда их наконец прочтут. Изучал корешки, медленно проводил по ним рукой, гладил. Названия книг он знал наизусть, а прочитал лишь треть. Выбирал всегда особую, под настроение. Сейчас искал такую, чтобы в ней не про зиму и учёбу, а больше про приключения, которых ему не хватает. Достанет одну, подержит в руках, подумает, прислушается. Та или не та, волшебная или нет? Ждала ли его? Дедушка так научил, это был их маленький секрет. Но не успел выбрать, как услышал, что бабушка разговаривает с кем-то по телефону. Не с мамой ли? Подошёл поближе к двери. Подслушивать нехорошо, но вдруг мама? Звонит она редко, говорит, что дорого. Дверь неожиданно распахнулась, и Митька вздрогнул.

– Собирай чемоданы, едем! – бабушка улыбалась и больше не злилась. Гуси на фартуке – и те заплясали.

– К маме? – робко уточнил он.

– На море. Помнишь тётю Марину с дядей Ярославом, Севку? Брата двоюродного? Сказали, что приютят нас. На всё лето не обещаю, но месяца на два точно. Что скажешь, поедем в гости?

– Но Севка же в Питере… Ты холодное море имеешь в виду? Балийское?

– Балийское, – передразнила Вероника Львовна и рассмеялась: – Как же ты по географии пятёрку получил? В Питере Финский залив Балтийского моря, но я сейчас о другом. Они переехали на юг, у Севки же астма. Нельзя ему теперь в таком климате, да ещё и в мегаполисе – слишком грязный воздух. Выбрали небольшой домик прямо на берегу. Море там тёплое и самое настоящее, как ты мечтал.

– Ура! – Митька закружил вокруг бабушки, исполняя победный танец. Да, мама с папой далеко, ищут свои ненаглядные реликвии и сокровища, и ещё одно лето без них. Но его, ждут море и Севка, а это уже кое-что. – Ба, а как же твоя клубника? – перестал танцевать и замер, испугался, а вдруг спугнул?

– Подарю Клавдии, – махнула рукой Вероника Львовна, – давненько она на мою «викторию» глаз положила. Пусть собирает. Не зря же она с нами мятой и иргой делится? А фруктов мы и у Севки наедимся.

До вечера их ждали приятные хлопоты, Митька начал жить в предвкушении. Сердце так и ухало. Сначала на вокзал, с билетами повезло – отправление завтра. Места, правда, боковые достались, но разве это важно? Потом – по магазинам. Мальчишка выпросил белую футболку с кораблём и новые синие сандалии, на фуражке, как у моряка, бабушка настояла, а себе взяла платье василькового цвета и казалась в нём такой молодой. Оставшееся время ушло на сбор чемоданов. Ему доверили упаковываться самому. На антресолях нашёл чей-то старый круг, надул и ходил по дому, распевая любимую песенку: «Я морячка, ты моряк». Прикладывал пыльную ракушку к уху: так ли звучит на самом деле? Скоро, уже совсем скоро он наконец-то увидит море!