Лев Французов - Дневник калидума

На обед предоставили две очищенные моркови, бульон с тремя кусочками мяса и рисовую лапшу. Напиток не прилагался.

От всего этого мне хотелось убежать и полноценно поесть. Но я понимаю, что этого больше мне никогда не удастся сделать. Поэтому даже такая еда мне необходима и важна. Нужны силы, чтобы каждый день писать дневник. Нужны силы, чтобы рассказать вам о том, что со мной произошло. Нужны силы, чтобы в последний раз испытать, пережить все эмоции, изрекая их бумаге.

Я ошибался, рассчитывая на то, что проведу все отведенное мне время в камере. Некоторое время спустя после обеда (может час или меньше) автоматизированный механический голос объявил, что я иду на прогулку.

– У вас есть 15 секунд, чтобы расположиться в центре, иначе вы будете уничтожены. Подойдите к центру камеры. 14, 13, 12…

Этот голос отсчитывает сегодня уже в третий раз. Чтобы не быть насаженным на стержни, я послушно вошел в силовой лифт. Его голубоватый свет стал ярче, и невидимая сила стала поднимать меня вверх, прочь из этой камеры. На время я испытал чувство невесомости. Я полностью отдался ему, понимая, что это лучшее мгновенье, которое я в силах получить в этом месте. В такие моменты тебя даже не интересует, что будет дальше, в каком месте ты окажешься, куда поднимает тебя этот чертов лифт. Бежать? Даже мысли не было. Ты словно паришь, летишь в неизвестное пространство. Перед глазами мелькают огни, краски и даже небо! Несколько огоньков приблизились к моему лицу, и я почувствовал тепло, идущее от них. Я хотел протянуть им навстречу руку, но понял, что лишен возможности двигаться.

Лифт транспортировал меня в странное место. Сначала я отказывался верить увиденному. Я не понимал, как мог здесь оказаться. Глаза не верили, а разум осознал, что я на свободе. Я вышел отсюда! Каким образом? Без малейшего понятия, но я вышел, черт побери! Мозг лихорадочно стал строить план. Что делать дальше? Куда идти?

Передо мной предстал огромный серый город. Серые улицы, застроенные большими небоскребами, чья высота уходила куда-то в неизвестность. Казалось, им нет ни конца, ни края. Небоскребы тянулись вверх, в высоту, к серому небу, которого на самом деле не было. Там, на высоте около 500 метров, висели тысячи ламп, напоминающих яркие солнца. Они были на небесном потолке.

Небоскребы казались реальными. Точно такими же, как и на городских улицах Силентиума. Только здесь они были ненастоящими. Это гигантские муляжи, которые похожи на своих реальных братьев. В этих небоскребах никто не жил и не работал. Свет в их окнах никогда не зажжется, а их пороги никто и никогда не переступит. Их двери были лишь прекрасно созданной иллюзией.

Вдоль искусственных небоскребов растянулись серые цветники и газоны. Абсолютно серые деревья покачивали своими серыми ветвями, на которых росли серые листья. Им не страшна осень и зима. Они никогда не пожелтеют и никогда не опадут от дуновения ветра на землю.

Вдоль искусственных газонов и деревьев расположились дороги и улицы, по которым не ездила ни одна машина. Серые улицы этого города были заполнены единственными живыми существами – своими жителями, калидумами. Кроме меня, на прогулку вышли еще сотни тысяч заключенных Руины. Они бродили по улицам, газонам и цветникам и напоминали призраков. Бледные, безэмоциональные и безжизненные тени города-призрака.

Вдоль серых улиц выстроились в ряд сотни тысяч аффектов-надзирателей, следивших за каждой тенью и готовых пресечь противоправные действия.

– У вас есть 2 часа, калидум. Спокойной прогулки, – встретила меня машина.

Я вышел из лифта. Голубоватый свет погас, и лифт исчез под улицей. Видимо, он опустился в мою камеру, которая находилась этажом ниже города-призрака. Я оказался один посередине небольшого серого закоулка.

Окинув все взглядом, я понял, что каждый калидум поднимается сюда из своей камеры. Тысячи лифтов из тысяч камер поднимали наверх заключенных, давая им возможность осуществить прогулку. Посередине улиц в пяти метрах друг от друга мигали круглые пустоши – шахты лифтов, ожидавшие команды вновь опустить своего калидума в камеру.

– Прямо серые джунгли. Сам построил? – обратился я к аффекту.

– Здесь запрещены разговоры, калидум, – ответила машина. – Приятной прогулки.

Я нашел удобное место на сером цветнике рядом с угловатым небоскребом и расположился. Трава на удивление была мягкой, словно настоящая. Такое место мне вполне подходит для того, чтобы спокойно писать дневник.