Вячеслав Жуков - Сердце дурака

Утро. Пожалуй, самое любимое время моего бодрствования. Свежесть и одиночество, запах сирени в палате "идущей по кирпичной дороге". Теплый зеленый луч летнего солнца в мрачной путанице болезненной ночи.

Прочь, детские кошмары, взрослые обиды, лешие и домовые, прочь, придуманная людьми, болезнь шизофрения.

Ночь. У меня нет желания с ним разговаривать, и я встаю, собираясь уйти.

- Извините, - останавливает он меня. - Могу ли я вам чем-либо помочь?

Внимательно смотрю на него: усталые, в красных прожилках глаза, седина и простодушная улыбка.

9

- Помочь? - повторяю я. - Это из профессиональной любезности?

- Так поздно в церковь редко кто заглядывает, особенно летом.

- А что, в другое время года, в ненастье и холод, верующих больше?

- Зимой в церкви многие ночуют, здесь тепло, есть крыша над головой. И для них это реальная помощь.

- Пожалуй, единственная помощь господа бога человеку в созданном им мире страданий и зла.

- И добра, в том числе.

- Добра? Это то, во что не верят, и во имя чего насилуют, убивают и продают?

- Но разве бог грабит, продает, завидует, унижает и убивает людей? Разве он проповедует насилие, ложь, лицемерие и ханжество всех оттенков? Разве бог натравливает один народ на другой, разделяя и властвуя во имя сына господня? Наверное, поэтому человек только в минуты подлинного несчастья вспоминает о нем, вспоминает, как о последнем средстве и возможности исправить свое горе, и приносит ему всевозможные клятвы и обещания. И если бог ему не поможет, грозит ему кулачком и бранится. Почему же мы не думаем о боге, когда довольны и счастливы, сыты и обуты и нас не терзают болезни и страхи? Да потому, что человек и с богом готов торговаться, потому что человек считает только до самого себя, собирая камни собственной вины и корысти, глупости и расчета. И если человек воскликнет: "Верую!" и соберет вокруг себя людей, и выстроит дом с колокольней, и обкурит его ладаном и религией, то можно ли винить бога в этом? В том, что человек, спекулируя болью и именем его, не верит никому, и если человек действительно верит, то он и в церкви верит в единственную божью ценность - любовь.

И неожиданно он снова улыбается, смущенно и потерянно:

- Извините, наверное, вам пора, а я только задерживаю вас.

Я вынимаю из кармана блокнотный листок и протягиваю ему:

- Здесь имя, если это возможно, то помяните ее. В молитве за упокой.

Он провожает меня до церковных дверей. Я иду через кладбище. Оглядываюсь. В темноте виден освещенный дверной проем. Через час наступит утро.

10

...Оставляя за собой серебристые искры гаснущих роз в полутьме звездных дорог. И эти розы для тебя.

- Спасибо, милый.

- Лесное озеро, тюльпановый сад, нежный шёпот родника у твоих ног, милая фея...

Может быть, в том, что сумели назвать сказкой, еще никем не написанной в давние-давние времена. В одном царстве-государстве жила-была русалочка...

- Обними меня. "Расплывается пеной".

- "Над морем поднялось солнце. Лучи его любовно согревали мертвенно-холодную морскую пену, и русалочка не чувствовала, что умирает. Она видела ясное солнце и какие-то прозрачные волшебные создания, во множестве реявшие над ней, сквозь них она видела белые паруса корабля и алые облака в небе. Голос призраков звучал как музыка, но музыка столь возвышенная, что люди не могли бы ее расслышать, как не могли бы увидеть и этих беспечных существ... "

Невидимками влетаем мы в жилища людей, где есть дети, и если находим там доброе, послушное дитя, которое радует своих родителей и достойно их любви, то улыбаемся, и срок нашего испытания сокращается".

- И я вернусь к ним обратно? Я не хочу к людям. Они снова отправят меня в палату.

- Я тоже этого не хочу. Поэтому мы навсегда забудем секрет, как вернуться обратно, забудем, потеряем ключи. И отправимся в долгое-долгое путешествие.

- Где живет волшебник Изумрудного города?

- И цветы. Ну, а пока ты нужна здесь мне и себе. Будь умницей, дверь никому не открывай.

- А если это будет бог?

- Скажи ему, что бога нет.

11

Серый туман накрыл памятники и деревья. Ночь стала еще темнее, звезды за облаками больше и мягче. Рокот далекого грома слился с журчанием родника у могилы "идущей по кирпичной дороге". Элли.

- До свидания, малыш. Спокойной ночи.

Влажный ветер рассеял неплотный туман. Холодноватый, мелкий дождь наполнил воздух мириадами капель влаги. Подняв воротник плаща, я вышел на главную аллею. До ворот меня провожает мой старый приятель - кладбищенский пес.