Роальд Даль: Чудесный автоматический грамматизатор

— Да, понимаю, Найп, понимаю. Всё это очень интересно, только какой в этом прок?

— Большой, мистер Боулен. Рынок ограничен, а мы сможем выдавать нужный материал в нужное время, когда захотим. Это бизнес, только и всего. Сейчас я говорю с вами на вашем языке — это коммерческое предложение.

— Дорогой мой, какое же это коммерческое предложение? Коммерческим оно вообще быть не может. Вы не хуже меня знаете, в какую сумму влетает создание таких машин.

— Да, сэр, знаю. Но при всём моем уважении к вам, я не думаю, что вам известно, сколько журналы платят своим авторам за рассказы.

— И сколько же?

— Гонорары доходят до двух с половиной тысяч долларов, а в среднем платят по тысяче.

Мистер Боулен подскочил на стуле.

— Да, сэр, так оно и есть.

— Не может быть, Найп. Это просто смешно!

— Нет, сэр, это правда.

— И, глядя мне в глаза, вы хотите сказать, что журналы выбрасывают такие деньги только за то… за то, что человек нацарапает на бумаге какой-то рассказик? Бог с вами, Найп! Ещё что придумаете? Тогда выходит, все писатели — миллионеры.

— Именно, мистер Боулен. Вот чем и ценна наша машина. Послушайте, сэр, я скажу вам кое-что ещё. Я всё рассчитал. Большие журналы печатают примерно три художественных рассказа в каждом номере. Теперь взять хотя бы пятнадцать самых крупных журналов — тех, что платят самые высокие гонорары. Некоторые из них выходят раз в месяц, но большинство — еженедельники. Ладно, значит, каждую неделю они покупают, скажем, по сорок больших рассказов. А это сорок тысяч долларов. Так что стоит машине заработать, и весь рынок будет наш.

— Да вы с ума сошли, мой мальчик!

— Нет, сэр, честное слово, нет. Всё так и есть, как я говорю. Неужели вы не понимаете? Одним только объёмом мы задавим их полностью. Моя машина будет выдавать каждые пятнадцать секунд рассказ из пяти тысяч слов — уже напечатанный и готовый к рассылке. Разве писатели смогут за нами угнаться? Я спрашиваю вас, мистер Боулен, разве они смогут?

В этот момент Адольф Найп заметил, что у шефа несколько изменилось выражение лица: в глазах усилился блеск, ноздри раздулись, лицо застыло, словно окаменело. И Найп поспешно продолжал:

— В наше время, мистер Боулен, нельзя надеяться, будто что-то сделанное вручную найдёт применение. Ручная работа не может конкурировать с массовым производством, особенно у нас в стране, — вы же это прекрасно знаете. Ковры… стулья… ботинки… кирпичи… посуда — возьмите что угодно — всё теперь производится машинами. Возможно, при этом страдает качество, но разве это имеет значение? Принимается в расчёт только стоимость самого производства. А рассказы… что ж, это такой же товар, как ковры и стулья, и никого не интересует, как они изготавливаются, главное, чтобы их поставляли. И мы будем продавать их оптом, мистер Боулен! Мы разорим всех писателей в нашей стране. Монополизируем рынок!

Мистер Боулен выпрямился на стуле. Теперь он слушал, подавшись вперёд, положив локти на стол. Лицо оживилось, маленькие карие глазки впились в собеседника.

— И всё-таки, мне кажется, эта машина не найдёт практического применения, Найп.

— Сорок тысяч в неделю! — вскричал Адольф Найп. — Да если мы снизим цену вдвое, до двадцати тысяч в неделю, то и тогда это составит миллион в год! — И уже тише добавил: — Разве вы получали миллион в год, когда создавали этот несчастный электронный вычислитель, а, мистер Боулен?

— Нет, серьёзно, Найп. Вы действительно думаете, что эти рассказы будут покупать?

— Послушайте, мистер Боулен. Кому понадобится заказывать рассказы, когда можно получить готовые за полцены? Разумно, не правда ли?

— А как вы собираетесь их продавать? Как объясните, кто их написал?

— Мы откроем своё литературное агентство и через него будем рассылать наши рассказы. Для всех авторов придумаем фамилии.

— Мне это не нравится, Найп. По мне, так это смахивает на мошенничество, вы не думаете?

— И ещё одно, мистер Боулен. Стоит нам начать, как мы сможем извлекать пользу из побочных продуктов. Взять хотя бы рекламу. Сейчас всякие там производители пива и всего прочего готовы платить бешеные деньги, если кто-то из знаменитых писателей разрешит поставить своё имя на их изделии. Да Господи, мистер Боулен! Мы ведь не о детских игрушках говорим. Это же большой бизнес!

— Не слишком-то заноситесь, мой мальчик.

— И ещё одно. Почему бы нам не использовать и ваше имя, мистер Боулен? Скажем, подписывать им самые удачные рассказы, если вы, конечно, хотите.