Андрей Соболев - Защищая горизонт. Том 2

– Почему предатель всё ещё жив? – глубоким басом спросил Харви у Хранителя, каждый раз делая явный акцент на слово «предатель», прекрасно понимая, что я это слышу.

– Верховный Страж предпочитает не делать необдуманных и поспешных выводов в наше нелёгкое время, когда каждый, пусть даже плохой, Страж на счету. Стилу будет гарантировано место в Системе до вынесения вердикта самим Верховным Стражем.

Харви недовольно фыркнул на эти слова, снова на секунду обернулся, чтобы посмотреть на меня, и, встретив мой ненавидящий взгляд, злобно скривился в ухмылке.

– О-ох уж эта политика… – протянул Харви.

Кабина лифта чуть заметно дёрнулась, и двери перед нами распахнулись.

– За мной! – скомандовал Вергилий, пулей вылетая наружу.

В несколько быстрых шагов мы оказались у боковой двери коридора, которая вела в уже знакомую мне комнату для проведения допросов. Вергилий остановился у входа и повернулся ко мне.

– Хочешь что-то доказать, Стил? Это твой шанс, – довольно сухо произнёс Хранитель. – Узнай, кто он такой, чего хочет и кто был этот непонятный призрак рядом с ним. Узнай как можно больше, воспользуйся его странной заинтересованностью тобой. Никаких лишних вопросов и разговоров, делай всё по инструкции и помни: мы будем наблюдать за вашим диалогом из смотровой комнаты. Тебе всё понятно, Стил?

Забавно было наблюдать, как Хранитель на бегу меняет маски, как умело скрывает ото всех, кто он есть на самом деле, что чувствует и желает. Совсем недавно он раскрыл передо мной свою слабую сторону, показал свои пороки, эмоции, иначе говоря, всё то, что теперь вменяют мне как предательство наших идеалов. Но сейчас, рядом с Харви, он вновь включил свою старую роль холодного прямолинейного прагматичного лидера и руководителя. Будто и не было того эмоционального срыва и душераздирающего монолога у него в кабинете, словно две грани одного человека, как доктор Джекилл и мистер Хайд, они не знают друг о друге и предпочитают не замечать. Лишь изредка мы выпускаем на волю наших внутренних монстров, кого потом стыдливо пытаемся упрятать обратно. Но не мне судить Вергилия, когда сам давно запутался в своих бесчисленных Я, и уже забыл, что значит быть Стражем, но пока ещё не вспомнил, как быть человеком. Я метущийся дух между миром живых и мёртвых, я тянусь к свету, источая тьму, и сам же сгораю в этих стремлениях.

– Я понял, – тихо ответил я.

– Вот и отлично! Пошли!

Вергилий услужливо открыл нам дверь, и я вошёл внутрь, проследовал прямо по небольшому коридору и заглянул в допросную, пока в это время Хранитель с Харви прошмыгнули в соседнее помещение смотровой комнаты. Когда я вошёл в небольшую и хорошо освещённую комнату и вновь увидел этот стол с двумя стульями, то сразу вспомнил ту женщину Призрака, что сидела здесь, на том же самом месте, где сейчас находился Кукольник. Я вспомнил её заплаканное лицо и звук выстрела, который повис тяжким бременем средь стен этой комнаты, они будто снова источали его и давили на меня со всех сторон. Я почувствовал, как моё сердце бешено колотится при виде фигуры Кукольника, склонившегося над столом. Я боялся его? Но почему? Его руки прикованы к столу наручниками, а в соседней комнате сидит Хранитель. Возможно, именно сейчас я меньше всего хотел знать ответы, я боялся их. Мне казалось, что стоит ему только открыть рот, как из него полезут ядовитые змеи, жалящие меня в самые уязвлённые места. Он играл со мной, я знал это, но что бы я ни делал, всегда оставался в проигрыше. И вот сейчас мы снова идём на его поводу, его кукольный театр ещё не окончил свою мрачную пьесу.

Когда Кукольник услышал, как открылась дверь в комнату для допросов, он повернулся на звук и, увидев меня, довольно улыбнулся. Затем жестом указал на стул напротив, приглашая меня присоединиться к его увеселительным посиделкам. И, как я успел заметить, он не терял тут времени даром. Его левая бровь и подбородок были рассечены и продолжали кровоточить, а на поверхности стола перед ним образовались кроваво-багровые следы его упрямства, которые явно намекали, каким образом он получил эти ранения. Харви никогда не умел элегантно вести допрос. Он, похоже, и слова такого не знал и был даже не человеком, а скорее карикатурой на него.

– Прошу, Стил, присаживайся, – словами повторил своё приглашение Кукольник. – Я рад, что ты ещё жив.

– Твоими-то стараниями это действительно чудо, – пробубнил я, подходя к стулу напротив пленника и с размаху усаживаясь на него.