Брайан Герберт - Крестовый поход машин

Больше всего, конечно, Зуфа желала, чтобы и ее собственная дочь была среди этих храбрых патриоток, но ее единственное дитя, Норма, была начисто лишена телепатических способностей. Даром проживая свою жизнь, Норма корпела над своими уравнениями и конструкциями, занимаясь математикой, вместо того чтобы развивать, возможно, дремлющие в ней способности. Тио Хольцман с Поритрина взял ее под свое крыло, и Зуфа была благодарна великому ученому за жалость к этому неудачному ребенку.

Но теперь даже сам Хольцман, видимо, уже не желал иметь дела с Нормой и отослал ее с глаз долой, чтобы ни к кому не лезла со своими идеями.

Зуфа не порвала связь с Нормой, но старалась пореже встречаться с этим самым большим в ее жизни разочарованием. Слишком большие надежды возлагала она на нее в свое время.

Может быть, настанет день, когда у Зуфы все же родится еще одна дочь, если удастся отыскать мужчину, достойного соединить свою ДНК с линией Ценва. И тогда все снова будет хорошо.

Но пока только этих девочек может она назвать своими дочерьми, во всяком случае, по духу, и Зуфа дала себе обет, что не оставит их. Открыв глаза, она увидела, что ее собственные волосы поднялись, словно в безмолвном урагане.

Ученицы отступили назад, будто в благоговейном страхе, глядя во все глаза на Зуфу. В ответ она улыбнулась им.

– Это уже хорошо. А теперь давайте повторим все сначала.

Чем больше изучаю я феномен человеческого творчества, тем более загадочным оно мне представляется. Цельный процесс создания инноваций ускользает от меня, но для нас жизненно важно его понять. Иначе мыслящие машины обречены.

Когда восторженное письмо Нормы Ценва дошло до Аврелия Венпорта, он не стал терять время, а просто снарядил на Поритрин один из своих торговых кораблей. Хотя обязанности директора корпорации «ВенКи» пожирали массу времени, Аврелий ничего так не желал, как увидеться с милой его сердцу Нормой. Он всегда в глубине души питал к ней слабость, да и годы прошли… много лет.

Открытая и искренняя Норма относилась к Аврелию Венпорту не так, как другие. Ее отношение не зависело от его политической деятельности, его богатства, его связей. Люди всегда чего-то хотели от корпорации, пытались добиться для себя каких-то привилегий и преимуществ. А маленькая некрасивая дочь Зуфы Ценва всегда предлагала ему истинную дружбу – продукт, дефицитный для крупного торговца.

Кроме того, Аврелию смертельно надоели юридические происки лорда Бладда, пытавшегося наложить лапу на прибыль от продажи плавучих светошаров и заморозить имущество корпорации. Все это было бы просто смешно, но на Поритрине аристократ в любой судебной тяжбе все еще имел преимущество. Продолжение этого судебного спора могло истощить ресурсы корпорации «ВенКи», поэтому Венпорт договорился о личной встрече с лордом Бладдом здесь, в Старде, надеясь в переговорах достичь с ним компромисса.

Но сначала он хотел увидеть Норму.

В те времена, когда Норма была «золотой девочкой» Тио Хольцмана, у нее была просторная лаборатория и рабочие кабинеты в самом имении саванта на крутом высоком утесе. Хольцман беспощадно эксплуатировал Норму, высасывая из нее идеи и открытия, а потом, когда бедная Норма занялась эзотерическими изысканиями и не могла больше с требуемой частотой выдавать выгодные открытия, Тио Хольцман отправил ее в город, в периферийную лабораторию, ближе к иловым полям реки Исана.

Даже теперь, проведя на Поритрине четверть века, Норма оставалась «приглашенным ученым», и ее документы могли быть в любой момент аннулированы. Почему все же Хольцман продолжает держать ее при себе? Вероятно, чтобы иметь официальную возможность предъявить свои права на любое ее изобретение или открытие, пока она работает под его началом.

На другой стороне дельты доделывали и запускали в космос последние части кораблей огромного флота, который спешно строился на орбите вокруг Поритрина. В воздухе стоял запах дыма и горячего металла, раздавался постоянный грохот, который, наверное, не давал Норме как следует сосредоточиться. Удивительно, как она вообще может здесь что-то делать.

Венпорт остановился в дверях, ведущих в жилые помещения и лабораторию, и оглянулся на зловонные иловые поля, подмечая тонкие детали, указывающие, как сильно опустилась Норма на социальной лестнице – что она сама вряд ли заметила. Он недовольно покачал головой, негодуя в душе на то, как дурно обошелся Хольцман с этой милейшей девочкой. Девочкой? Он снова покачал головой. Норме сейчас уже больше сорока лет.