Гавриил Бирюлин - Море и звезды (с иллюстрациями)

Не выключая телевизора, Павел вышел на крылечко коттеджа. Теперь к щемящим звукам скрипки примешивался глухой шум океана, шелестели листья деревьев, пахло цитрусами. В южном небе мерцали бесчисленные звезды. Это небо напомнило Павлу Герду, всю в бриллиантовых вспышках.

«Да, — подумал он, — звезды отнимают у меня Герду».

Время сближало Павла и Таню, их дружба крепла.

Она помогала их работе, она украшала их жизнь. Они любили вести долгие откровенные беседы. Вскоре непременным участником бесед стал и Ли.

Как-то раз, когда они все трое сидели в лаборатории Павла, Таня спросила:

— Скажите, Павел, вам нравится Хоросайн?

— Вообще-то он, кажется, умный человек, но ничего особенного я в нем не вижу.

— Нет, — не согласилась Таня, — по-моему, все в нем не совсем обыкновенно: синие глаза при черных волосах, и изящество, и негромкий задушевный голос, и такое глубокое понимание океана.

Павел удивленно посмотрел на Таню, а потом сказал:

— Ну да, я и забыл, синие глаза — аргумент.

— При чем тут это, — рассердилась Таня, — красивое есть всегда красивое.

— Не ссорьтесь, дети, — миролюбиво сказал Ли. — Вы вот, Танюша, мне скажите, что бы вы заявили, если бы увидели живого тираннозавра.

— Ну уж, конечно, я сказала бы, что этого не может быть, — тираннозавры бывают только ископаемыми.

— Так вот, — сказал Ли, — этот изящный молодой человек тоже ископаемое, только ископаемое не он сам, а его психология. Ведь взгляды на жизнь, о которых вы с удивлением читаете в учебниках истории, он-то как раз и проповедует.

Таня на минуту задумалась, затем сказала:

— Мне тоже показалось, что рассуждает он как-то странно… Но если это так, то его нужно перевоспитать.

Ли, задумчиво смотревший в окно на свежую зелень разрастающегося сада, медленно сказал:

— Вот это задача, по-моему, более трудная, чем даже строительство искусственного острова.

— Так вы что, Ли, думаете, мы не справимся с этим?

— Новая психология у людей появилась в результате жестокой борьбы идей, научных открытий, роста производительности труда человека. Я думаю, что перевоспитание Хоросайна дело трудное.

— Э, — махнула рукой Таня, — вы, Ли, все преувеличиваете. Достаточно мне будет поговорить с Хоросайном несколько раз, и он будет такой, как все мы.

Ли с сожалением покачал головой, а Павел взял со стола телеграмму и оказал:

— Ну, что ж, Таня, вам представляется прекрасный случай: сегодня утром я получил телеграмму от американцев, в ней они приносят извинения за случай с «Красавцем моря» и теперь просят разрешения зайти к нам на яхте «Флорида», чтобы лично извиниться и получить консультацию по строительству полимерных плотов. Вот вы и займитесь перевоспитанием вашего синеглазого тираннозавра, — и Павел рассмеялся.

— Нет ничего такого, что человек не мог бы сделать. Подождите, и вы увидите, что Хоросайн будет человеком. — С этими словами Таня покинула лабораторию.

Как-то под вечер в синеве моря Таня увидела белоснежное пятнышко. Постепенно оно ширилось, росло, и вот уже отчетливо стала видна на лимонно-золотящейся полоске неба красавица «Флорида». С судна попросили разрешения зайти в порт.

Скоро, как по мановению волшебной палочки, паруса были убраны, и изящная яхта зашла во внутренний док и ошвартовалась. К Павлу с официальным визитом явился Джошуа Эбб.

— Простите, — сказал он, поздоровавшись с Павлом, — за наш некорректный поступок. Мы, конечно, понимаем ваши чувства, и я лично глубоко сожалею о случившемся. Это результат наших некоторых неурядиц.

— Я уже почти забыл обо всем, — улыбаясь, оказал Павел.

— Да?! Большое спасибо! Но дело вот в чем. Мы, как вы знаете, решили организовать в этом районе добычу урана, поэтому нам нужен плот, подобный вашему. Мы бы хотели получить необходимые консультации. Вот если бы вы смогли послать к нам специалиста, хотя бы на короткое время. Нам хочется видеть у себя профессора Рожкову.

Павел подумал и сказал, что это, собственно, зависит от самой Рожковой.

Таня согласилась совершить на «Флориде» переход до Гавайских островов, где ей все равно нужно было побывать.

Во время этих переговоров Ли ходил вдоль оросительных каналов и наблюдал поведение трепангов. Забравшись в густую зелень, ученый стоял неподвижно, не издавая ни звука, ни шороха. Начинало темнеть, и Ли решил было уже идти домой, но, подняв голову, неожиданно увидел в просвете между листьями коренастого матроса с «Флориды». Тот стоял над каналом и внимательно осматривался, затем он вынул папиросы и зажигалку. В этот момент из его кармана выпал какой-то небольшой предмет и, слабо блеснув, упал в канал. Матрос взглянул на это место и, резко повернувшись, поспешно ушел.