Вадим Сафонов - Победитель планеты (двенадцать разрезов времени)

Эта гипотеза имеет, по меньшей мере, три преимущества: 1) она не заставляет принимать на веру никаких особых сил или условий, якобы участвовавших в создании жизни; 2) она говорит об образовании белкового геля логически полным и понятным образом, в значительной мере поддающимся опытной проверке; 3) она показывает, как, переходя от физики и химии к биологии, нужно от закономерностей химических и физических переходить к закономерностям биологическим, ибо образование стойкого, саморегулирующегося геля возможно было только в результате естественного отбора (биологическая закономерность) среди миллиардов гелей.

Гипотеза Опарина исходит из неорганического происхождения первой нефти. Такую точку зрения отстаивал наш знаменитый химик Д. И. Менделеев. Большинство геологов стоит на точке зрения органического происхождения нефти. Однако уже экспериментально удалось доказать возможность образования углеводородов взаимодействием карбидов и воды. По-видимому (многие геологи уже не спорят против этого), нефть может иметь двоякое происхождение: и органическое и неорганическое.

Место происхождения жизни (у Канадского щита) избрано мной конечно произвольно.

Внимательный читатель видит, что и в вопросе о появлении хлорофиллоносных растений, и в вопросе о самом происхождении жизни, и дальше всюду, когда мы будем говорить о развитии, об эволюции, нам придется часто упоминать о случае. Не означает ли это, что этим мы отрицаем причинность, закономерность? Так как раз полагает буржуазна я наука и философия. Рассуждая по правилам ограниченной формальной логики, буржуазные философы (а за ними и наши механисты) утверждают: или случай, или закономерность. Они так же как и наши меньшинствующие идеалисты не в состоянии понять диалектического единства случайности и закономерности. Отдадим себе отчет, что значит случай в нашем, биологическом материале. Значит ли он, что новое, более стойкое устройство геля пришло беспричинно, что беспричинно попал и отложился хлорофилл у первых прапредков растений, что беспричинно появляется какое-либо новое приспособление у растения или у животного, закрепляемое потом естественным отбором? Нет, конечно не значит! Дли всего этого есть вполне определенные причины в физикохимических законах, в законах обмена веществ среди насыщенного определенными солями океана, в физиологии организма.

Мало этого: раз существовало белковое вещество в реальной обстановке, сложившейся на Земле, все это должно было произойти рано или поздно неизбежно.

Но также ясно, что все эти изменения вовсе не задавались целью «выручать» организм. Строгая причинность внутри и вокруг организмов вызывала изменения в них в самых различных направлениях — и «полезные» были только единицами среди тысяч (а может быть миллионов) безразличных или вредных. Только среди тысяч или миллионов изменений строения одно случайно оказывалось таким, что оно было выгодно организму, — и вот поэтому-то организмы с таким выгодным изменением сохранились, а прочие отмирали.

Приспособительная (направленная) эволюция возникала путем отбора случайно оказавшихся выгодными среди миллионов происходящих во все стороны (т. е. ненаправленных) изменений.

Такова подлинная диалектика эволюции, включающей борьбу и единство противоположностей, единство случайности и закономерности.

Это чрезвычайно важно. Вы видите, что случай и причина здесь не только не исключают друг друга, но опираются один на другую, предполагают, включают один другую, ничего не значат друг без друга.

Мало того, только признав случайность (которая вовсе не есть беспричинность), мы получили возможность объяснить, материалистически понять закономерность развития жизни. Без этого мы никогда бы не вскрыли подлинную причинность, потому что если бы мы сказали, что каждое изменение было «закономерно», заранее направлено к приспособительной «цели» (а не случайно совпало с ней), то мы вернулись бы к тому же «божественному» учению о целях, вложенных творцом в природу, которое мы собрались было опровергнуть, говоря о «закономерностях».

Буржуазные ученые потому так и восстают против «случая» в теории Дарвина и защищают «всеобщую закономерность», что она прямым путем ведет в объятия религии. Тут прекрасно разоблачается реакционная сущность формально-логической постановки вопроса: или случай, или закон.

Энгельс давно и отлично показал в «Диалектике природы», что разговоры о том, что «все закономерно», либо бессодержательное повторение пустых общих мест, не дающее возможности объяснить ни одного конкретного явления, либо прикрытое научными фразами возвращение к религиозному учению о предопределении.