Павел Шаров - Схватка со временем

Если при температуре в тысячи градусов по Цельсию существует жизнь на базе кремнийорганических связей, то, разглядывая твердые останки этой жизни в наших условиях, мы с трудом поверим, что это фрагмент тоже был жив. Условия в природе разнообразны, и жизнь, которая приспосабливается к этим условиям, тоже должна быть разнообразной. Эта жизнь может быть разнообразной по своей структуре, форме, продолжительности бытия.

Человек приступил к познанию мира, космоса, Вселенной. Он, как птенец, разбивающий скорлупу яйца, вдруг обнаруживает огромный мир непознанного. Познавая этот мир, он будет спотыкаться, обжигаться, погибать и возрождаться в детях и внуках, пока не найдет пути и способы осознанного восприятия этого многообразия в проявлении жизни.

Ограниченные в познании, мы ошибочно представили себя совершенством и только сейчас начинаем понимать, что, возможно, это ошибка. Права ли я, Андрей? А если нет, то где?

Мои мысли прервал искрящийся свет над дверью. «Кто-то хочет войти».

В свободное время я уходил в свой кабинет и старался сосредоточить внимание на образе Алены, которая через несколько месяцев после моего отлета тоже вошла в состав экспедиции на Титан, рассчитанной на несколько лет. Узнал я это из наших молчаливых разговоров. Прошло немного времени, и эта информация подтвердилась вполне материально по быстродействующей еще тогда между нами радиосвязи.

А сейчас я лежу и слушаю тебя. Скорее, не слушаю, а впитываю в себя твои мысли, образы, чувства. Да, действительно, в нашей науке органика и неорганика четко разграничены. Процесс зарождения жизни четко доказан теоретически и подтвержден практически. Но… ты права. Правильно ли мы сформулировали проявление жизни? Может быть, мы приняли за жизнь только одну из граней ее проявления? Ведь то, что мы с тобой общаемся на огромных расстояниях со сверхсветовой скоростью, противоречит требованию энергетического, материального способа передачи информации. Материя инерционна, передача ее требует затрат энергии для преодоления инерции. Значит, наша информационная связь не материальна, безынерционна. Иначе бы она распространялась в пределах скорости света и с увеличением расстояния затухала. Это непонятно и мне, и многим другим, особенно тем, кто не награжден реликтовым счастьем передачи напряжения нервной системы, чувств, мысли на расстоянии.

Если честно, мне наплевать на то, что это мне непонятно. Я счастлив, что это непонятное есть. И еще большее счастье в том, что мы оба награждены этим непонятным. Именно оно объединило нас и сохраняет наше единство.

Я очень рад за тебя. Но чувствую какую-то тревогу за вас всех. Будь начеку, милая моя. Ты одна наделена среди поселенцев даром предвидения. Это накладывает на тебя большую ответственность.

Моя предыдущая экспедиция была насыщена трагическими событиями. За те пятнадцать лет, пока мы на аварийном корабле добирались до Земли, я открыл в себе этот дар, и множество раз спасал экспедицию от неминуемой гибели.

Космос тих и прозрачен. Но он непредсказуем и опасен. Будь сильной, не поддавайся панике, чувствуй ответственность за всех. И тогда все получится. И не забывай, особенно в трудную минуту, что мы с тобой вместе, мы одно единое. Я тоже почти физически ощущаю твою близость. Мы выдержим. Мы победим и пространство, и время.

Я встала, нажала кнопку на столе. Дверь открылась. В комнату вошел Владимир.

– Как вы себя чувствуете? Отдохнули?

– Да, вполне.

– Я зашел к вам, чтобы пригласить в нашу лабораторию. Ознакомитесь с оборудованием и еще с двумя сотрудниками нашей лаборатории.

– Спасибо, Владимир. Я готова.

Когда подходили к двери в лабораторию, Владимир попросил меня взглянуть на круглое пятно над дверью. При этом он нажал кнопочку на небольшой коробочке. Дверь открылась.

– Теперь эта дверь всегда будет открываться при вашем взгляде на это пятно, – сказал Владимир, передавая мне коробочку.

– А куда мне ее девать?

– Куда хотите. Передадите новому хозяину в будущем, когда потребуется зафиксировать идентификацию его зрачков.

В лаборатории меня встретили лохматый биолог в очках с большими диоптриями и молодая лаборантка лет восемнадцати.

– Марк Ицкович, профессор, – представился лохматый, – работаю здесь двадцать лет с перерывами. Теперь, в новых условиях, перерывы исключу.

– Очень приятно. Алена Марковна, старший научный сотрудник.