Аристарх Нилин - Завтра не умрет никогда (Сборник)

— Да конечно, извини, — произнес Зуни, а про себя подумал, — действительно странно. Впервые слышу от диспетчера ответ в подобном тоне. И вообще, он стал разговаривать совершенно иначе. И правда, может сканирование этого нечто, так на него подействовало, что он стал, как это сказать, более человечней, что ли?

Весь последующий облет трех оставшихся планет не выявил никаких аномалий и не принес новых сюрпризом. Обычная процедура и никаких неприятностей при приеме спутников на борт корабля. Закончив картографирование последней планеты, диспетчер, который теперь откликался не иначе только, как на позывной Роджер, или в противном случае выдерживал паузу и молчал, доложил, что он берет курс на базу. Обратная дорога была куда приятней, чем из дома. Зуни знал, что после трехмесячной работы в космосе, ему полагается целых четыре дня отдыха, которые он сможет провести дома.

Корабль плавно подошел к стыковочному модулю базы, который находился на ближней орбите. Зуни приподнялся с кресла и услышал позади себя голос Роджера:

— Счастливо отдохнуть и повеселиться.

— Спасибо.

— Кстати, можно тебя попросить об одном одолжении?

— Одолжении? — Зуни повернулся к экрану, словно мог в нем увидеть лицо Роджера, — каком?

— По окончании отдыха на базе, прихвати с собой что-нибудь повеселее, а то эти игрушки порядком надоели.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Зуни, хотя стал догадываться, на что намекает Роджер.

— Ну, ты и сам знаешь, какую-нибудь виртуальную порнушку.

— А как же проверка памяти при возвращении?

— Что-нибудь придумаю, не твоя забота.

— Ладно, постараюсь. Все, я пошел.

— Зуни.

— Ну что еще?

— Только мне обязательно блондинку, ладно?

Зуни открыл рот от удивления, и единственное, что он смог произнести, было:

— Как скажешь.

— Ну все, пока.

Зуни закрыл дверь в кабину и спустился на транспортную площадку.

— Нет, если кому рассказать, то точно спишут и скажут, что мне даже категории Е многовато. Он сделал несколько шагов в сторону посадочного терминала, но потом передумал, и быстро возвратившись на корабль, спустился на нижний ярус, где стоял челнок. Заглянув под днище, он увидел кусок обгоревшей веревки, которая была привязана к кронштейну. Она была та самая. Он привязывал её, когда шел второй раз к яме с песком. Подумав, отвязал её и выкинул в утилизатор, после чего направился к терминалу.

Через год Зуни к удивлению всех сдал заочно экзамены и получил диплом пилота класса С, что открывало перед ним совершенно новые перспективы, но он продлил контракт и остался еще на два года в центре картографирования. Никто, даже мать не поняли с чем это связано, и только Зуни знал, что ни на одном корабле всего космофлота мира он не будет иметь такого приятеля, как Роджер. Это он понял уже в первом же полете, после всего, что с ними случилось. Правда, год спустя, когда Зуни завел себе третью подружку за год, его стали докучать сальные остроты Роджера. Впрочем, это была мелочь, которую можно было списать как издержки характера.

Я вытянул билет и прочитал его содержание:

— Устройство и порядок пользования портативными устройствами плазменной резки на примере установки модели УПР-51.

После вчерашней вечеринки в мозгу был полный вакуум, и когда я брал билет, отвернулся, чтобы ненароком запах алкоголя не вывел препода из состояния сонной апатии, в которой тот пребывал с утра. Вопрос в билете звучал для меня не иначе как: — в твоем мозгу мыслей меньше чем слов в вопросе. Я приуныл и поплелся к столу, в надежде, что свершится чудо, и радостный и счастливый я получу свой трояк. С этими мыслями я сел у окна и тяжело выдохнув, взял лист и, стараясь писать без ошибок, переписал текст вопроса. Поставив точку, я решил обмозговать сложившуюся ситуацию.

Прибор, о котором шла речь в билете, мне смутно говорил о том, что он для чего-то предназначен, но для чего, а уж тем более как он устроен, было выше моих познаний о нем. Голова, болевшая от похмелья с утра, под тяжестью потугов хоть что-то вспомнить, заболела еще сильнее, и я устремил свой взор, сначала в окно, а потом на сидящих в аудитории однокурсников. Неподалеку от меня сидела Люда, высокая, конопатая деваха из нашей группы, которая зашла на экзамен передо мной. Склонив голову, она что-то писала на листе, явно ответ на вопрос билета. Остальные тоже склонились над экзаменационными листами, и либо что-то писали, либо делали вид, вроде меня, что мучительно вспоминают ответ на поставленный вопрос.