Дмитрий Градинар - Чужое оружие

Но плакать хотелось, ведь ему стало понятно, что девушка – прелестное творение природы – полностью слепа. И что ее кавалер рано или поздно сделает ее просто игрушкой для удовлетворения возникающей страсти, а потом бросит. Либо будет заигрывать с другими прямо в ее присутствии, не страшась разоблачения. Для него это – беспроигрышный вариант. Потому и красуются девичьи груди в угоду мужчине, поэтому и блестят бессмысленные украшения, и лишь белая роза – живой цветок, вдетый в кудри явно ее же рукой, затмевает этот блеск.

Но это была лирика, непонятно зачем взволновавшая Джокта за тридцать шесть часов до смерти.

Толстяк понял, что калека из Пантеона разгадал его секрет, и почти силой повел девушку…

– Постой! – Она мягко, но настойчиво освободила руку, а затем сделала несколько неуверенных шагов в сторону Джокта.

– Извините моего друга; возможно, он несправедлив. А я… Я не могу вас судить, так как…

– Не продолжайте. Я знаю. Очень хорошо, что вы не можете нас судить.

Мужчина вновь подошел к ней, чтоб увести навсегда. Но тут, словно из воздуха, возник оператор.

– Господин! Вы нарушаете Правила Определения!

Было видно, что еще немного, и оператор Пантеона измочалит франта, поскольку уж он-то точно догадывался – что пришлось пережить всем тем, кто попал в Пантеон, и что они все переживают в ожидании своего приговора.

– Нет, нет! Я только хотел… – У толстяка задрожал двойной подбородок, а галстук съехал набок.

Нарушение Правил Определения считалось одним из тяжких государственных преступлений.

Девушка между тем сделала еще шаг.

– Неужели это очень опасная процедура – передать импульсы своего сердца другому человеку?

– Не знаю. Врачи говорят, что сама процедура установления медицинской мини-аппаратуры безопасна…

– Странно, почему этот метод не практикуется везде, то есть для обычных людей? Тогда все было бы привычнее и не так… страшно.

– Да, эта процедура применяется только в Пантеонах. Но поверьте, все те, кто помещен в Пантеоны, нуждаются в импульсах и жизненной энергии чужих органов не потому, что хотят жить больше других, а потому, что они сейчас нужнее Солнечной, чем другие. – При этом Джокт многозначительно посмотрел на спутника девушки.

– Вы говорите загадками. – Ее карие глаза смотрели почти в глаза Джокту.

– Ну почему же… Все двести человек, которые ждут здесь либо помощи, либо забвения, не так давно были пилотами, штурманами и стрелками космического флота Земли. Воспитать такого воина на планете стоит немыслимых затрат, поэтому путем использования Пантеонов военные власти пытаются возродить к жизни тех, кто уже бился в звездных сражениях. Стоял до конца и не отступил. И если кому-то из нас добрые самаритяне возвращают жизнь, то вовсе не для того, чтоб ею насладиться… Мы садимся в навигаторские кресла, берем снова в руки джойстики управления истребителями…

– Какая ей, к черту, разница?! – вмешался усатый пилот, находящийся в нише напротив.

– Погоди, дружище. Нет ничего плохого в том, если на прощание я расскажу хоть немного, – какие мы все-таки… – У Джокта не нашлось простых слов, чтоб сказать то, что он желал. – Возможно, это будет и нескромно, но – ты не против?

Усатый был не против, так как имел две «Лунные Короны», добытые не где-нибудь, а в самом настоящем пекле.

– Леди! Все калеки, которых собрали в этом зале – герои. Вы мне верите? Хотя бы потому, что они – здесь. Никто из нас не прятался за чужими спинами…

– Ну а вы? Почему вы? В чем ваше несчастье?

– Мое? – Джокт грустно усмехнулся. – Ваш друг, он верно все сказал. Я потерял сердце в бою с Бессмертными. Мое имя – Джокт, хотя вам оно ни о чем теперь не скажет. Мой корабль назывался «Витраж». Это одноместный истребитель, который рано или поздно должен был стартовать в преисподнюю. Правда, при этом мы забираем с собой немало могильщиков… А теперь я нахожусь здесь и слушаю по ночам, как за стенами Пантеона справляются кошачьи свадьбы…

– Джокт… «Витраж»… – будто пробуя слова на вкус, произнесла девушка.

– От вас пахнет розой. Какое счастье, что этот запах сильнее, чем самые дорогие духи. И вы смогли невольно сделать всем нам большой подарок, напомнив, что мы – воины! Что прожили не зря и должны умереть так же, как уже умирали однажды – с верою в жизнь… А теперь уходите. Вам еще предстоит быть израненной шипами розы по имени Жизнь. Тогда вспоминайте о нас, и пусть станет легче…

– Джокт… «Витраж»… розы, – повторяла она, когда толстяк все-таки ухватил ее за руки и буквально вынес из Пантеона, воспользовавшись слабостью оператора, ушедшего утирать глаза.