Minor Ursa - Реализаты (СИ)

— Тут многое зависит от различных обстоятельств, вынуждающих принимать альтернативные решения, но… Но в любом случае то, что реализат в сознании — это всегда реализат, сомнению не подлежит. Так что не переживай.

Бенжи предпочёл не спорить и не соглашаться.

Толкнув перед собой дверь, он вошёл в тёмный коридор и щёлкнул выключателем.

Морф сидел у окна спиной к двери.

— Голос сказал: "Входи", и я вошёл в город, — сказал он, не оборачиваясь. — А сейчас чувствую, как он дышит, рассыпавшись по тёплым каморкам.

— В больших городах всегда так, — как ни в чём не бывало, пожала плечами Ая, стаскивая куртку и сапоги. — Люди прячутся в них от трудностей, но в итоге находят только новые трудности.

Она подмигнула Бенжи и, забрав у него пакет с продуктами, прошла на кухню.

Бенжи давно уже привык к тому, что в радиусе нескольких сот метров от Аи закон причин и следствий то и дело даёт очередной сбой, поэтому под звук открытой ею на кухне воды просто опустил на пол дорожную сумку и присел на корточки в поисках разъёма для подзарядки.

Морф так морф.

— А самим городам уже ни от чего не спрятаться, — сказал он, прикладывая пальцы к контактным гнёздам розетки. — Хотя я думаю, что в таких больших конгломератах рано или поздно высыхает всё человеческое, и они перестают нуждаться и в страхах, и в укрытиях, становясь похожими на нас, машин.

Морф повернулся в кресле и оказался спиной к окну и лицом к оставшемуся у двери Бенжи.

— А вы, машины, не так уж наивны, — заметил он. — Я тоже сперва думал, что прятки будут идеальной игрой. Я ошибался.

— Прятки? — не понял Бенжи.

— Да. Прятки. Правда, переведённые на взрослый формат, где суть игры — собственно, понять правила, по которым играешь.

Он помолчал.

— А потом я решил, что играть с ними в такие игры — это всё-таки уж как-то слишком по-детски. Игра должна быть одновременно более взрослой и… — он подвигал губами, подыскивая нужное слово: — И одновременно более человечной, что ли. Я мог бы, например, сыграть для кого-нибудь счастье.

— Своё или чужое? — снова не понял андроид.

— Да ты шутник! — захохотал морф. — Чужое, конечно, чужое.

— А мне кажется, имитация счастья — это почти как имитация утоления жажды, — сказала Ая, появляясь на пороге гостиной с кефиром, хлебом и мандаринами. — Что своей, что чужой.

Она поставила блюдо на стол и устроилась с ногами в кресле напротив морфа, так, чтобы сидящий в прихожей Бенжи мог её видеть.

— Почему сразу имитация? — обиделся морф.

Он взял с блюда мандарин, покрутил его в пальцах, наспех определяя состав, и засунул в рот — целиком, вместе с кожурой.

— Знаешь, кое в чём я даже готов с тобой согласиться, — подумав, сказал он Ае с набитым ртом. — Но ты и сама знаешь, что энергия, которая течёт сквозь каждого из них, течёт свободно и правильно. И одному Богу известно, почему каждый несчастный, как правило, считает, что течёт она либо не совсем та, либо не совсем так.

— Но ведь если несчастный несчастен, значит, и вправду, либо не та, либо не так, — хмыкнул в прихожей Бенжи. Он отклеил от стены пальцы, сел, вытянув ноги, в коридоре у входа, совсем как когда-то у шлюза на Альфе, и закрыл глаза.

Морф внимательно посмотрел сперва на Аю, потом — на затихшего Бенжи.

— Ты счастлив?

— Сейчас — да, — ни секунды не сомневаясь, ответил андроид, не открывая глаз.

Мальчик был неотличим от человека: худенький, невысокий, синеглазый, сам едва ли старше доверенных ей детей.

— Дети должны поесть, — растерянно сказала она.

— Совместим? — предложил морф. — Настоящая няня должна уметь всё.

Он спрыгнул со стола, и пространство за ним дрогнуло, вспучиваясь на столах тарелками с запеканкой.

— Кто хочет сказку?

— Я! Я! Я! Я! — заволновалась группа.

— Тогда полдник.

— Жил-был город, — сказал он спустя минуту рассаженным за обеденные столы детям. — Он был очень большой, очень-очень большой, сложный и ужасно старый, такой старый, что не помнил не только своего рождения, но и своего детства.

Морф двинул пальцами, и на месте стены с аппликациями медленно всплыла объёмная панорама ночного мегаполиса.

— Сколько он себя помнил, город, в нём всё время что-то куда-то бежало. Равномернее всех бегали электрички метро: они так слаженно сменяли друг друга утром и вечером, что городу казалось, будто бы они вообще никогда не устают, хотя это, конечно же, было совсем не так. А ещё по утрам в городе просыпались люди. Кто-нибудь знает, кто такие люди?