Сизя Зике - Сахара

К счастью, Кристиан у нас в этом спец. Моя доля в этом абсолютно скромная, потому что не пью. Но даже и у Кристиана ограниченные возможности. После трех стоянок его источник иссякает. Моник поняла, что от нее требуется сделать. Она вся покрывается румянцем стыда, но не протестует. Когда я поднимаю крышку капота, до меня вдруг доходит, что операция не будет такой уж легкой. В ситуациях подобного рода мужики обладают естественным перевесом. Кристиан вместе со мной поднимает дамочку, чтобы та забралась на двигатель. Моник стонет от боли, потому что врезалась головой в крышку капота. Так, начало сделано. Кристиан пытается успокоить девицу.

- Это ничего, ничего. Ну, поставь одну ножку сюда, вторую вот тут...

- Ай!

Она обожгла ноги о двигатель. У меня появляется желание трахнуть ее крышкой по башке, но Кристиан, все время утешая толстуху, дает мне знак, чтобы я успокоился. Беру из машины тряпку, которую Кристиан подкладывает Моник под ногу.

- Ну, а теперь сливай.

Моник тупо глядит на нас скорчившись под крышкой капота. До Кристиана доходит первого.

- Хочешь, чтобы мы отвернулись?

Именно. Чтобы уважить стыдливость девицы, отступаем на пару шагов и отворачиваемся. Кристиан закуривает мекарилло, ждем. Ничего. Слышно, как она там ворочается, как стягивает штаны, минут пять уже ждем... и ничего.

- Не льется, или как?

Кристиан дергает головой.

- Нет.

- Ну ты же пила. Я сам видел, сколько выдула.

- Ну.. Она уже раза три должна была слить.

- Не менее! Что она там делает, черт возьми!

- Может стесняется...

Поворачиваюсь. Сидя на корточках, с висящей в воздухе попкой, Моник представляет собой совершенно жалкий и печальный вид. Я ору на нее:

- Да ты будешь ссать или нет, ё-ка-лэ-мэ-нэ...!

Она вздрагивает и, похоже, вот-вот разревется. Кристиан кладет мне руку на плечо.

- Не так, Чарли! Не умеешь ты разговаривать с женщинами. Оставь это мне.

На его губах расцветает милая улыбочка, и он подходит к машине.

- Моник, детка, послушай меня. Слышишь?

Она кивает, шморгая носом.

- Тебе надо расслабиться. Если сейчас тебе не удастся, прийдется оставаться здесь на ночь, а то и дольше. Честное слово. Чарли, я прав?

- Ну да, дня на два.

Она кивает, на сей раз решительнее. Кристиан продолжает ее ласково убалтывать:

- Надо поспешить. А то ведь подумай, вдруг кто-то прийдет...

Девица смеется, несколько нервно, но это уже что-то, она хоть немного расслабилась.

- Ну, ты же уже большая девочка, давай, потужься, сделай нам тут большое пи-пи, доставь нам удовольствие...

На сей раз Моник смеется уже по-настоящему, звучит деликатная музыка пи-пи, но струйка брызжет... в сторону!

Мы бросаемся перед. Струя льется в самые разные стороны, только не на насос. Хватаем девицу за бедра, поворачивая ее таз таким образом, чтобы не потерять ни капельки драгоценной жидкости. Кристиан лучится от счастья.

- Шикарно! Именно так, валяй, дуй еще. Шикарно ссышь! Браво, ты у нас молоток!

Бензонасос удалось облить. Двигатель завелся. Через тридцать километров толстуха снова сидит на месте и, сжав кулаки, тужится. А на третий раз уже без наших дружеских советов ей удается нацелиться прямо на насос.

***

Наступила ночь, и вдали видны огни лагеря. Грузовики и туристы остановились на ночь. Жму на газ, правда, слишком сильно - и мы западаем в колее, которая неожиданно появляется перед самой машиной. Нужно толкать. Кристиан выходит, чтобы сделать автомобиль хоть немного полегче, и криками подгоняет Моник. Девица водить не умеет, так что толкать приходится ей, бедняжке. Если бы она знала...

Впрочем, даже если бы и знала, все произошло бы точно так же. К счастью, мы не застряли в песке по самые зеленые помидоры, просто днище осело на выпуклости между колеями, поэтому справляемся довольно-таки быстро.

Когда мы подъезжаем, все остальные уже устроились. Оба туриста сидят у костра вместе с Валлидом и его помощниками. Валлид спрашивает меня, были ли проблемы с его тряпкой. Отвечаю, что нет, что все пошло нормально, вот только предпочли ехать не спеша. Он угощает дамочку чаем, после чего все и начинается. Валлид разыгрывает сценку, в которой изображает из себя человека пустыни, а девица - само внимание и восхищение - прислушивается. Араб рассказывает ей о песчаных бурях, о том, как перерезают горло верблюдам, и всякие подобные истории, на которые охотно ловятся туристы. Про Барбе тут рассказывать нечего. Рене и Патрицио все еще обижены, так как уверены, что утром я просто заблудился. Говорю им, что хотелось срезать путь, что именно так я и езжу; подмигиваю Валлиду, который, из чувства реванша, подтверждает мою байду, прибавляя живописные подробности: