Сизя Зике - Сахара

Мигель идею ловит на лету. Франсуаз и Аисса готовы финансировать строительство крупного плота, состоящего из трех соединенных деревянными балками пирог. Тогда мы наняли парочку черномазых, я назначил Мигеля начальником строительства, сам же в качестве инженера слежу за правильностью хода операции.

С того момента все время проводим на берегу реки. Местечко очень приятное, открытое, с видом на Заир напротив. На обоих берегах женщины стирают белье и раскладывают его на земле, образуя громадные цветастые пятна.

***

В течение этих нескольких дней я открыл, что Центральноафриканская Республика, не имеющая никакого доступа к морю, владеет собственным Военно-Морским Флотом. И вот теперь каждое утро, в многочисленной компании, я наблюдаю подъем флага на маленькой дощатой пристани, к которой привязаны две моторные пироги; это метрах в десяти от нашей стройплощадки. В этом торжественном событии принимает участие весь наличный состав Флота: пятеро дикарей, поделивших между собой единственный мундир французского моряка. Самый толстый из них, адмирал, натянул на себя практически весь мундир, кроме сапог, которые заменил более удобными сандалетами из покрышек. Его заместитель, явно боцман, носит сапоги; зато штанов у него нет. У двоих других имеется общий головной убор: один таскает берет, а второй вплел себе в волосы красный помпон. Пятый задыхается в огромной желтой, застегнутой под самую шею штормовой накидке. Все смертельно серьезны, пытаясь стоять в позиции "смирно". Выпятив пузо вперед, а зад - соответственно взад, поставив ноги кренделем, толстяк дует в свисток, а парень с помпоном, обладающий самым меньшим рангом, заученным движением хватает флаг. Затем он подбегает к флагштоку, карабкается на него, закрепляет тряпицу на высоте метров пяти от земли и слазит. Еще один сигнал свистка, и вся армия, во главе с адмиралом, исчезает.

Всякое утро мои надежды на то, что увижу, как хлопец сверзается на землю, оказываются напрасными. Чувствую, что подобное разочарование переживают все присутствующие, из-за чего, закомплексованные, никак не хотят разойтись.

Военно-Морской Флот: видимо, это еще один каприз Жан-Беделя Бокассы, Пожизненного Президента. Он не только выклеил весь город своими фотографиями, своим именем, а то и обеими этими штуками одновременно, но вдобавок местное радио талдычит только о нем. Даже имеются песни про него, но на этом еще не конец.

Как-то в воскресенье, когда мы все на реке работаем на строительстве нашего плота, чтобы ускорить отъезд, за нами приходит целое стадо мусоров, которые желают забрать нас во дворец, где, якобы, мы должны принять участие в каком-то торжестве.

Моя первая реакция: послать их всех к чертовой матери, но в конце концов уступаю правоте их аргументов, потому что все они толстые, их много, и они вооружены. Торжество - это введение в высший ранг генерала Бокассы, Пожизненного Президента. Присутствуют все негритянские высшие чиновники, равно как и практически все белые обитатели Бангуи, а в первых рядах стоят дипломаты с чертовски скучными рожами. Сделаться консулом в этой придурочной стране наверняка является оскорблением, но никак не повышением. Напротив публики находится украшенное возвышение. Рядом пятеро дикарей в опереточных мундирах; это наверняка Пожизненный Оркестр Центральноафриканской Республики, который непрерывно наяривает мелодию "Маршал Жан-Бедель Бокасса", самый популярный хит Радио Бангуи.

Полчаса ожидания; повсюду масса вооруженных солдат. И вот он приезжает, в парадном мундире, под звуки бум-бум-бум, национального гимна, исполняемого безбожно фальшивящим оркестром.

Он становится перед микрофоном. Рядом еще один военный паяц, гнущийся под тяжестью орденов, кивающий головой после каждого слова главного паяца.

И на нас выливается поток кретинизмов:

- Сегодня у нас величайший день для будущей истории, именно, потому обязан поблагодарить всех тех, кто пожелал прийти и физически участвовать в этом торжестве, точно так же, как и граждан дружественных нам стран, равно как членам сообщества населения нашей прекрасной страны. Это великий день, который мы видим в моем лице, ставшее маршалом, гарантию единства, с общественной и военной точки зрения, в Центральноафриканской Республике, наконец-то окончательно обращенной...

И эта чушь продолжается в течение часа. Не гарантирую дословности этой речи, но именно такое впечатление она производит.