Чарльз Стросс - Аччелерандо

Эксперименты по оцифровке и запуску нейронного программного обеспечения под эмуляцией хорошо известны; некоторые радикальные либертарианцы утверждают, что, когда технология созреет, смерть – с ее драконовским сокращением прав собственности и избирательных прав – станет самой большой проблемой в гражданском кодексе.

За небольшую доплату большинство ветеринарных страховых полисов теперь покрывают клонирование домашних животных в случае их непредвиденной и мучительной смерти. Клонирование человека, по никому не ясным причинам, по-прежнему является незаконным в большинстве высокоразвитых стран – однако на обязательном аборте идентичных близнецов почему-то почти никто не настаивает.

Некоторые товары дорожают: цена сырой нефти побила восемьдесят евро за баррель и неумолимо растет. Что-то, напротив, дешевеет: те же компьютеры, например. Любители распечатывают причудливые фанатские архитектуры процессоров на своих домашних 3D-принтерах; люди среднего возраста подтирают зад диагностической туалетной бумагой, которая может сказать, что у них там с уровнем холестерина.

Последними жертвами марширующего прогресса стали магазины элитной одежды, унитазы, туалеты, боевые танки и первое поколение квантовых компьютеров. Новинки десятилетия – доступные улучшенные иммунные системы, мозговые имплантаты, которые подключаются прямо к органу Хомского и разговаривают со своими владельцами через их собственные речевые центры, тем самым подпитывая укоренившуюся в обществе повальную паранойю насчет лимбического спама. Нанотехнологии раздробились на дюжину разрозненных дисциплин, скептики предсказывают их скорый конец. Философы уступили квалию [58] Область работы с первичными эмоциями, в самом широком смысле – со всей поступающей в сознание информацией в принципе. инженерам, и текущая трудоемкая задача в области искусственного интеллекта – заставить программное обеспечение испытывать смущение.

До управляемого термоядерного синтеза, конечно, еще целых полвека.

Беженцы из Викторианской эпохи превращаются в форменных готов прямо на глазах у испытывающего культурный шок Манфреда.

– Ты какой-то потерянный, – замечает Моника и с любопытством склоняется к нему. – И, кстати, что у тебя с глазами?

– Я плохо вижу, – пробует объяснить Манфред. Все расплывается, и голоса, которые по обыкновению беспрестанно трещат в его голове, не оставили после себя ничего, кроме сокрушительной тишины. – Похоже, меня ограбили. У меня украли… – Он щупает бока: в области поясницы чего-то не хватает.

Моника – высокая женщина, которую он впервые заприметил в больнице, – входит в комнату. Ее домашнее облачение – это что-то обтягивающее и с радужными переливами; она заявляет, что это распределенное дополнение ее нейроэктодерма, и от самих слов ему не по себе. Без своей костюмно-драматической экипировки Моника – взрослая женщина родом из двадцать первого века, рожденная или декантированная в эпоху миллениумного «детородного бума». Она машет пальцами перед лицом Манфреда:

– Сколько?

– Два. – Манфред пытается собрать мозги в кучку. – А что…

– Сотрясения мозга нет, – заключает она. У нее карие глаза, на дне зрачков мерцают янтарные растры. Это контактные линзы? Манфред недоумевает. Его мысли трагически замедлились, словно бы отекли. Вроде опьянения, но куда менее приятно: не получается обдумать что-то сразу с нескольких точек зрения. Таким раньше было сознание? Скверное ощущение… очень медленное.

Моника отворачивается от него:

– «Медлайн» говорит, что ты скоро поправишься. Главная твоя беда – идентичность утратил. У тебя где-нибудь есть бэкап, резервная копия?

– Вот. – Алан, все еще в цилиндре и при бакенбардах, протягивает Манфреду «умные очки». – Возьми, они тебе сейчас пригодятся. – Его цилиндр покачивается, будто под ним припрятано что-то живое.

– О! Спасибо. – Манфред тянется к очкам с чувством жалкой благодарности. Едва те у него на носу, проходит серия тестов – интерфейс нашептывает вопросы и отслеживает фокусировку его глаз. Уже через минуту убранство комнаты, где он находится, обретает четкость, – очки создают синтетическое изображение, компенсируя его близорукость. Есть и выход в Сеть, пусть и ограниченный – Масх замечает это, и все его существо охватывает теплое чувство облегчения.

– Вы не возражаете, если я сделаю звонок? – спрашивает он. – Хочу поискать бэкап.