Дуглас Адамс - Детективное агентство Дирка Джентли (сборник)

Дверь — это Путь.

Вот так.

Если нечем крыть, выйти из положения всегда помогут заглавные буквы.

Монах бесцеремонно дернул поводья и продолжил спуск, оказавшийся еще более сложным, чем раньше. Когда через несколько минут они достигли ложа долины, он вдруг немного растерялся: на спекшейся бурой земле действительно лежал бледный розовато-коричневый слой пыли, особенно заметный по берегам вялотекущего ручейка, в который палящее солнце превратило бурную реку. Монах спешился, потрогал пыль, пропустил ее сквозь пальцы. Пыль приятно щекотала ладонь, была очень тонкой и по цвету почти такой же, как его кожа… может, чуточку бледнее.

Взглянув на не сводящую с него глаз лошадь, он понял — хотя и запоздало, — что ее, должно быть, мучит нестерпимая жажда. Монах тоже очень хотел пить, но старался не думать об этом. Он отстегнул от седла фляжку — уже такую легкую, что сжималось сердце, — открутил колпачок, отхлебнул, а затем налил немного воды в горсть. Лошадь жадно втянула воду губами и снова уставилась на него.

Монах печально покачал головой, закрыл фляжку и повесил на место. Небольшой частью разума, где хранились фактические и логические данные, он понимал, что воды надолго не хватит, а без нее надолго не хватит и их с лошадью. И только вера толкала его вперед. Теперь это была вера в существование двери.

Он отряхнул розовую пыль с грубого платья, выпрямился и посмотрел на каменный выступ, до которого оставалось ярдов сто. Ничто не дрогнуло у него в груди. И хотя основная часть его разума была тверда и несокрушима в своем убеждении, что за выступом находится дверь, а дверь — это путь, крошечная часть рассудка, та самая, где хранилась информация о фляжке с водой, все же воскрешала в памяти былые разочарования и пусть и негромко, но настойчиво призывала проявлять осторожность.

Если не пойти и лично не убедиться в существовании двери, придется верить в нее всегда. Его будет тянуть туда как магнитом всю жизнь. (То есть на протяжении того короткого отрезка времени, что от нее останется, — подсказала часть рассудка, помнившая о фляжке.)

С другой стороны, если он решит засвидетельствовать двери свое почтение, а ее там не окажется, то… что тогда?

Лошадь нетерпеливо заржала.

Ответ, разумеется, очень прост. Его снабдили целой монтажной платой для решения этой проблемы; именно для этого он и предназначен. Он будет продолжать верить в ее существование вопреки любым фактам. Для чего же еще нужна вера?

Дверь все равно есть, пусть даже ее и нет.

Он собрался с духом. Дверь там, и он должен к ней подойти, потому что дверь — это путь.

Монах взял лошадь под уздцы и пошел. Путь до двери недолог, а приближаться к ней следует со всей покорностью.

Отважно расправив плечи, он ступал медленно и торжественно и вскоре достиг каменистого выступа. Подошел к нему. Заглянул за угол.

И увидел дверь.

Лошадь, кстати, была весьма этим удивлена.

В благоговейном трепете потрясенный монах рухнул на колени. Он так привык к горьким разочарованиям, преследовавшим его всю жизнь, что был совершенно не готов к такому повороту событий. В системе возник сбой, монах смотрел на дверь отсутствующим взглядом.

В жизни он сталкивался только с огромными, армированными сталью дверями. Они обеспечивали сохранность видеомагнитофонов, посудомоечных машин, ну и, разумеется, дорогостоящих электрических монахов. Эта же дверь была простенькой, деревянной, размером не больше его самого, выкрашена в белый цвет, со слегка поцарапанной медной ручкой, прикрученной с одной стороны чуть ниже середины. Дверь приделали к скале, зачем и почему — неизвестно.

Ни жив ни мертв от страха, бедный монах кое-как поднялся на ноги, боязливо подошел ближе, коснулся двери и тут же отскочил назад, ошарашенный тем, что не сработала сигнализация. Он вновь дотронулся до двери, на этот раз решительнее.

Затем он медленно опустил ладонь на ручку. Опять тишина. На всякий случай обождав минуту, он легонько повернул ручку и почувствовал, как открылся замочный механизм. Монах затаил дыхание. Ни звука. Он потянул дверь на себя, та свободно поддалась. Он заглянул внутрь, но после слепящего солнца ничего не разглядел в темноте. Наконец, едва живой от страха и любопытства, он ступил вперед, таща за собой лошадь.

Спустя несколько минут некто, скрывавшийся доселе за выступом другой скалы, закончил втирать пыль себе в лицо, встал на ноги, потянулся и подошел к двери, отряхивая по пути одежду.