Михаил Зислис: Лица вещей

Михаил Зислис

Лица вещей

"Бред? Но ведь новый!"

- С. Е. Лец

"Я видел во сне

действительность. С каким же

облегчением я проснулся!"

- С. Е. Лец

Пустыня растворялась у затуманенного горизонта. У нее соревнование с круговоротом воды в природе - она сама круговерть. Жары. Того и гляди себя засушит до полного изнеможения.

Желтые барханы, кое-где подсвеченные красным садящимся солнцем. Красное око циклопа - такое же безразличное, как и мои руки на руле. Они расслаблены, и притом готовы в любой момент скрутить баранку в бараний рог... нет, не так. Но я не знаю всего, на что они готовы.

А, вот так: дорога здесь слишком прямая для пустынного перегона, ни единого хотя бы малейшего изгиба.

В последний раз, когда я в прогулочном темпе (дюны сливались в желто-серую полосу, ведущую вдоль трассы) ехал здесь, та же самая магистраль все так же прямо струилась вперед, к туманному горизонту. Само собой, плаката "Нет наркотикам!", протянувшегося почти на милю, я не заметил. Зато теперь...

У меня проблемы со временным континуумом, вы должны понять. Директива все-таки.

Я шумно выплюнул охладившийся в легких воздух. Пожалел, что в машине такой высокий пол - педали акселератора мешает очень. Обычное дело - не хватает скорости. Приходится завистливо косить глаз на око в небе - попробуй его обгони. Серая лента все еще распрямляется в моем сознании - окаменевшей змеей рвется к неизведанным границам. Дорогам что - они пересекают любые границы, даже те, за которыми необратимая нулевая энтропия, смерть плоти. А вот глупая каменная змея... прожившая тысячи лет, но так и не набравшаяся мудрости (видно, какой-то сорванец-маугли выдрал ей нужный зуб), хочет затянуть меня в миры неизвестности. Но я-то знаю все наперед. Знал.

Когда до Города оставалось миль семьдесят, мотор зашипел, вздрогнул и провалился сквозь дорогу. Семисотсильная колымага замедлилась, ткнулась в придорожный шуршащий песок, встала. Я отпустил бесполезный аксель, пошевелил пальцами на ноге и вылез на раскаленное покрытие трассы. Попробуйте. Будете долго прыгать. Не от радости, конечно.

Без встречного ветерка пустыня уже не кажется такой милой. Через пару минут я пропотел настолько, что лишь порадовался отсутствию одежды. Все равно пришлось бы снять.

Ситуация ясна?.. Затуманенный горизонт, драть его, явил мне зрелище едва видного Города, неприступной цитадели Директивы. Я пытался добраться туда днем и ночью, умирал и оживал вновь (не там, где умер, вот что печально). Но Город не пускал меня. Иногда топил в безразличной океанской воде мой корабль со всеми пассажирами, иногда пробивал крыло дельтаплана шальным Стингером... Иногда меня закалывал на ночной улице обкуренный грязный панк, неминуемо грубый, с потухшими глазами юнец. Когда-нибудь я все вспомню и напишу мемуары со звучным названием "Вы так не умирали". Меня будут издавать миллионными тиражами, а цитатник Мао с Библией займут отведенные им второе и третье места. Но не суть.

Горячий металл "Альфы" обжег пальцы, но я все-так вскинул пластину капота, повернулся спиной к красному оку и по локти влез руками в пустоту, образовавшуюся на месте движка. Серый, клубящийся туман. И нечего думать разглядеть что-то там... обычно я просто отворачиваюсь.

Среди предметов, проплывавших в этом чреве кошмара, я выловил абсолютно ненужный мобильник, пару jealousy guns (почему-то они мне попадаются с настораживающей регулярностью, несмотря на полное отсутствие рядом женщин), чистый лист бумаги, игрушечного оловянного солдатика (без ног), и, наконец, бутылку теплой воды. Бывало, кстати, и много хуже. А потому, поразмышляв над детской жестокостью (оловянные ноги явно были отобраны у солдатика с помощью кусачек) и хлебнув воды, я двинулся вперед по дороге.

Конечно, каменная змея обещала мне скорую погибель, но когда меня это останавливало?.. Продолжая шагать, я через некоторое время ощутил, как горит кожа на ступнях. Голова кружилась. Пустыня нашла себе занятие сушить одинокого путника, а не себя самое. Остатки воды из бутылки я просто вылил себе на голову, слизнул капли с растрескавшихся губ. Потом, слегка подумав, свернул чистый лист бумаги в трубочку, кое-как запихал его внутрь мутного стекла и зашвырнул далеко в молчаливые пески. Достойная шутка перед смертью.

Если будет у вас такая возможность, проверьте, шутить в моменты крайней опасности - много эффективнее, чем в другое время.