Коллектив авторов - Великий зверь Кафуэ

Трудно видеть такую боль, такие страдания. Другой на моем месте так бы и подумал. Когда он наконец успокоился и недвижно лег на вспененную черную воду, хватило бы одной пули, одной пули из слонобоя в его маленький глупый мозг за громадными, как луны, глазами, и все было бы кончено…

Но я не выстрелил!

Казалось, прошли часы, прежде чем отец вновь заговорил, хотя минутная стрелка на часах с кукушкой сдвинулась лишь восемь раз.

— Нет! Я не стану стрелять! Я не избавлю зверя, динозавра, бронтозавра или как там еще зовут это создание, от мук, что обречен терпеть я. Меня от них никто не избавил!

« Пусть живет! — сказал я. — Пусть ищет ее в безднах, что не промерить никаким лотом, лишенный утешения, лишенный надежды! Пусть год за годом поднимается к солнцу и весеннему ветру сквозь мили и мили черной воды, и не находит ее вплоть до скончания мира! Пусть тщетно зовет ее в одинокие ночи, пока День и Ночь не сольются воедино в гласе трубы Страшного Суда и Время не перестанет существовать! »

Бах!

Огромная рука грохнула по массивному столу из паркии, развеяв чары, что заставили меня онеметь.

— Я… я не понимаю, — услышал я свой детский голос. — Почему Великий Зверь был так печален? Кого он звал?

— Свою умершую подругу. Ее кости торчали на мелководье в нижней оконечности второго озера, как побелевшие доски разбитого корабля. Они, Он и Она, были последними в своем роду на земле, и потому он познал одиночество, и не избудет его, пока смерть не принесет забвение и покой. Ветер утих, мой мальчик, дождь перестал, и тебе пора спать.

Иоганнесбург, Южная Африка

« Глубоко в сердце таинственной Африки, на берегах дрожащего, склизкого, вязкого болота шириной в сотни миль, рядом с зарослями тростника и фантастически извивающимися кустами с тусклыми, умирающими листьями, чьи корни уходят на тридцать футов в глубину, лениво ворочается гигантское чешуйчатое тело последнего в мире бронтозавра, последней живой особи чудовищного зверя, который бродил по каменноугольным лесам Пенсильвании 50,000,000 лет назад ».

Подобные поразительные истории украдкой, хоть их и встречают презрительным смехом, добираются до городов южного континента из экваториальных джунглей.

Два десятилетия назад группа белых поселенцев в пробковых шлемах впервые прорубила путь сквозь колючий кустарник и баобабы к землям, лежащим к северу от Родезии. Длинная процессия черных как смоль, голых, улыбающихся дикарей взвалила на плечи тщательно отобранный багаж пионеров — особые палатки, предназначенные выдерживать экваториальные ливни (пять дюймов осадков за полчаса), ружья для охоты на слонов, хинин или другие лекарства от тропических заболеваний и скрипящие ящики с амуницией — и двинулась по узким, извивающимся кафрским тропкам в кишащие крокодилами долины. Туземцы пели странные песни на мелодичном языке краалей.

— Приближается Великий, — распевал седеющий старший носильщик, который шел впереди исследователей, выискивая в джунглях оставленные слонами просеки.

— Приближается, — отвечали молодые дикари позади. — Земля трясется под ногами зверя.

Загоревшие на солнце, потные европейцы, шагая в высокой траве буша, поднимали бородатые лица, много недель не знавшие бритвы, и в недоумении переглядывались.

— О чем это они? — спросил молодой человек, покинувший Америку в поисках приключений в стране кафров.

Старый белый охотник, возглавлявший отряд, остановился, пропуская последнего носильщика к внезапно открывшемуся вельду. Среди семифутовой травы бродил носорог и медленно вытаптывал полянку орхидей, каждая из которых стоит в Филадельфии тысячу долларов.

— Вы видели здесь много странных животных, не правда ли? — спросил старший из путешественников, указывая дулом ружья на неуклюжего зверя. Американец кивнул, заметив, что похожее на локомотив тело, рог над мордой и двухдюймовая шкура безусловно выглядят необычно.

— Так вот, друг мой, — воскликнул охотник на слонов, — все носороги, тапиры, киты и броненосцы в мире покажутся вам доброй старой фермерской коровой в сравнении с существом, о котором поют машона.

Быстро надвинулись сумерки, и на поляне под пальмами были поставлены палатки. Туземцы разожгли огромный костер, чтобы отпугивать львов от импровизированной колючей изгороди, охранявшей в темноте лагерь путешественников, и стали готовить на огне свой маис. Отложив старые номера английских и американских журналов, путешественники заговорили о песне туземцев.