Дмитрий Дубов - Тёмные сказки

– Первый этап, – говорил он, – это, говоря на нашем языке, всевозможные природные катаклизмы. Это наводнения, землетрясения, пожары, войны, эпидемии и т.д. Первый этап практически завершён. Бог пытался предупредить род людской, но Его уже никто не слушал, потому что Его превратили в догмы и запихнули в книги. Слово перестало быть Живым для людей, и поэтому они отошли от истинной веры.

Тогда был послан Вестник. Он нашёл Глаголющего и возложил на него миссию Последнего Пророка. Я слышал его.

Вестник ушёл, а Глаголющий умрёт перед вторым этапом. Когда тот наступит, уже ничто не спасёт человечество. Глаголющий умрёт, понимаете?

Коля заплакал. В Актакове начала подниматься ярость. Да кто он такой, этот человек, чтобы угрожать ему и всему человечеству?

Внутри Ивана Фёдоровича происходила борьба не на жизнь, а на смерть. Пока и та сторона, что внимала Колиным словам и была готова идти хоть на край света, лишь бы спастись, и та, что отрицала всю эту ересь, были равными по силе, поэтому он взглянул на своего собеседника в поисках истины.

Его глаза… Может быть, показалось? Сияние Колиных глаз пошло на убыль. Того явно что-то терзало изнутри, но что? В голубой лазури, такой мягкой и чистой, появились красноватые прожилки, намекающие на угрозу, желающие испепелить.

– Говори же! – взмолился Актаков.

– Если Глаголющий не будет услышан, – продолжал Коля, – а Слово не станет снова Словом Живым в умах людей, то тогда наступит второй этап. Он будет кратким, но действенным. Случится затмение. О, нет, не Луна скроет Солнце от наших глаз, но закроется Око Господне и станет темно, как в желудке у дьявола. Даже звёзд видно не будет, только… две кометы рассекут небо крестообразно, и это будет Знак…

Коля снова замолчал. Каждое последующее слово давалось ему тяжелее предыдущего, и казалось, что вскоре он будет способен издавать лишь нечленораздельные звуки. Раздвоение личности – это ещё не беда, а вот когда эти личности начинают вести борьбу между собой… Но внутри Коли заключалось не две, а как минимум три личности.

Актаков мысленно ухватился за воспоминания о сегодняшнем неудачливом и сером утре, и это несколько помогало, хотя всё равно не могло избавить от противостояния, происходящего внутри.

Он знал, что Коля мог бы рассказать намного больше того, что он уже сказал, но кто-то или что-то не позволяет ему этого сделать, иначе будет разрушен тот мир и тот порядок, к которому они привыкли. Актаков уже ощущал себя на месте Коли и всей той половиной, которая воспринимала голубое сияние его глаз, восторгался им, сочувствовал ему и поражался, как же тот смог всё это вынести.

За доли секунды произошли странные перемены во всём. Палата как будто наполнилась чем-то материальным, и шторма сменяли штили, а потом всё шло по новой. Коля и Актаков превратились в марионеток, исполняющих чужую волю.

– И после этого наступит третий этап, – Коля уже не говорил, а кричал, словно пытался перекричать завывания обезумевшей толпы, противостоящей ему. Красные прожилки в его глазах утолщались и увеличивались в размерах. – Это будет заключительный этап перед приходом Господа Бога нашего на землю многострадальную! Все живущие проклянут тот день, когда пошли по пути греха, и дьявола проклянут тоже. Только пройдёт уже время раскаяний, и каждый будет в ответе за все свои поступки! Они будут рыдать, но это – пустяк в сравнении с тем, как рыдал Отец наш, видя, что мы тут творим!

Они узнают, что не существует никакого дьявола, кроме того, который прячется в каждом человеке. Они будут оправдываться, но не смогут оправдаться, потому что им в укор поставят тело Глаголющего, которого они убьют, и вынесут на всеобщее обозрение и осмеяние. Так закончится эра человечества.

– Неужели у нас нет никаких шансов? – спросил подавленный Иван Фёдорович.

– Боюсь, что так. Если и есть ещё возможность повернуть на тернистый путь раскаяния и спасения, то это надо делать немедленно, иначе будет слишком поздно. Вы знаете, Иван Фёдорович, мне кажется, что предпринимать что-либо уже бесполезно. Я слышал Глаголющего и боюсь, что он уже умер.

– Этого не может быть! Где он?! Кто он?! Как его зовут?! – Актаков лихорадочно принялся соображать, но ничего не получалось, так как оставалась ещё та часть, которая требовала немедленно поставить диагноз этому человеку, прописать лекарства и оставить в покое.

– Я не знаю, – ответил Коля.

– Но ты же говорил… – Актаков запнулся, подбирая слова, а потом продолжил. – Но ты же говорил, что видел и слышал его! Ты же не хочешь обмануть меня?! Где он?!