Михаил Федоров - Все демоны ада. Книга 3-я. Набат колокола преисподней

– Надо вызвать полицию! – выкрикнул кто-то.

– Нет! – высунулся из-за стойки трактирщик – ему вдруг пришло в голову, что заявившаяся по вызову полиция первым дело поинтересуется, чем заплатил этот постоялец. И, узнав про изумруд, заставят заплатить немыслимый налог, – Нет, – повторил он, – Может, они как-нибудь сами успокоятся?…

– Скорее они перебьют друг друга, – проворчал молотобоец. После выступления вышибалы он больше не рвался разнимать дерущихся. А те словно услышали его слова. Кулак Тэлмера чуть не дотянулся до носа Илен, но та ловко зашла со стороны «отключенной» руки и четко, по всем правилам произвела захват и бросок. Тэлмер грудью протаранил стену. Схватив его за волосы, девушка ударила его лицом об стену, и потом замахнулась локтем, чтобы наверняка – в основание черепа. Но Тэлмер вовремя сполз по стене, и Илен лишь ушибла локоть. А дальше, схваченная под коленки она рухнула как подкошенная. Однако она быстро сориентировалась и, оттолкнув ногами Тэлмера, сделала кувырок назад.

Опираясь на стену, Тэлмер встал, встряхнул правой рукой, которая уже приходила в норму (учение Хранителей не пропало даром). Вид его был страшен. Шико, увидев друга в таком состоянии, чуть сам не бросился между ним и девушкой. Но было уже поздно. Тэлмер прыгнул к Илен, а та – бесстрашно – ему навстречу. Последовавший каскад ударов был так быстр и яростен, что все действие слилось для посетителей в сплошной вихрь бликов. Затем Тэлмер как-то странно вышагнул вбок из этой кутерьмы и сделал три резких молниеносных движения – по низшему, среднему и высшему уровням. И все застыло. Но только на мгновение. В следующее мгновение Илен пошатнулась, руки ее упали, глаза закрылись, ноги подкосились, и она распласталась у ног Тэлмера. Он холодно и жестоко смотрел на нее сверху-вниз. Вот она попыталась подняться на локтях… но стон вырвался из ее губ, и она обмякла.

И вот этот-то стон, первый стон за всю кошмарную схватку словно заставил Тэлмера очнуться, пилой резанув по самым глубоко запрятанным нервам. Лед, сковывавший его сердце, лопнул и растаял, волна дикой духовной боли захватила юношу, и он, больше не в силах держаться на ногах, рухнул рядом с бесчувственным телом девушки на колени. В зале повисла мертвая тишина, никто не смел произнести ни звука.

Тэлмер взглянул в лицо Илен, и сердце его болезненно сжалось. Он будто заново увидел как она прекрасна, и как ужасны на ее лице мертвенная бледность и кровь.

– Что же мы наделали?! – еле слышно горько прошептал он. И от этих слов поколебалась вся его хладнокровная натура. Тэлмер, сам едва сдерживая стон невыносимого отчаяния, запрокинул голову, зажмурив от безысходности глаза. Из-под плотно сомкнутых век выскользнула слезинка и сползла по щеке, смешавшись с кровью из расцарапанной скулы.

Тело Илен кажется дрогнуло. Неужели?! Тэлмер резко нагнулся к ее лицу. Веки девушки затрепетали. Он нежно дотронулся губами до ее губ, она слабо ответила. Тогда Тэлмер подхватил ее на руки и поднялся. Илен обвила его шею руками и, прижавшись к груди, разрыдалась. Словно маленькая, обиженная девочка.

В полной тишине Тэлмер с Илен на руках покинул трактир. Его словно вела высшая сила. Найти дом Илен и открыть двери оказалось минутным делом. В доме он уложил Илен на диван. Она уже полностью пришла в себя, и в ее мокрых от слез глазах больше не было безумной ненависти. В ее глазах, неотрывно смотревших на Тэлмера, теперь были печаль и нежность, но также была и любовь. Она была не беспощадным воином, а всего лишь девушкой, беззащитной и слабой. Тэлмер приблизился, и губы их слились. Энергия, хлынувшая в тот же миг в их тела, была воистину блаженной. Они целовались долго и страстно, пытаясь обменяться этой энергией, вдохнуть, впитать в себя частичку любимого человека, пытаясь дать друг другу то, чего не мог дать им никто другой, ни Бог, ни Дьявол… Это даже была не страсть, а единение двух созданных друг для друга душ, двух половинок целого.

Наконец, насладившись поцелуем, Илен и Тэлмер посмотрели, каждый в лицо того, кого, как оказалось, любил больше всего на свете. И тут Илен улыбнулась – радостно, ярко, широко… но сразу поморщилась от боли.

– Сейчас, – шепнул Тэлмер и на мгновение исчез. А когда появился, у дивана уже стоял таз с теплой водой и губкой. Потом Тэлмер потянулся и расстегнул застежку на ее куртке и пряжку ремня…

…Он проводил губкой по ее крепкому, но удивительно женственному телу, огибая мягкие изгибы и выпуклости – боль в мышцах проходила, синяки рассасывались, царапины исчезали. Затем губку взяла Илен. И Тэлмер, никогда раньше полностью не раскрепощавшийся, сейчас всего себя отдал во власть чувств, которые во всей их полноте никогда еще не испытывал. А через некоторое время он отобрал у Илен губку и притянул девушку к себе. Она вскрикнула один лишь раз, когда они стали едины, а затем их обоих поглотила волна самого величайшего на свете счастья…