Рау Нойн - Дирнабзавр, который спас мир

– Алекс, – крикнула она тогда профессору, – подойдите сюда быстрее, я кажется что-то нашла.

Вместе с профессором к Нигоре подбежали и остальные члены: двадцатидевятилетний палеонтолог Дмитрий Громов, высокий брюнет, красивый, плечистый, спортивный, с серыми глазами; биолог Нурлан Исламов, двадцати шести лет от роду, среднего роста, коренастый шатен, с виду похожий на славянина, но по национальности казах; самый взрослый из группы сорока девятилетний техник Богдан, ростом ниже среднего, худощавый, чернявый, но уже с сединой, большими глазами и ресницами как у коровы, его также все называли «золотые руки».

– Ничего себе, – восхитился Нурлан, когда они уже откопали всю тушку, – я всегда мечтал, что когда-нибудь первым найду останки какого-нибудь диплодока или мегалозавра, или вообще, как Хорнер открою неизвестный науке вид.

– Ну вот, кажется мы и нашли неизвестный вид, – сделал заключение профессор, оглядев откопанные останки неизвестного науке животного.

– Вообще-то можно из наших всех имен составить название этого найденыша, – предложила тогда Нигора.

Бережно упаковав останки динозавра, группа привезла его в лабораторию закрытого НИИ, расположенного недалеко от одного из крупнейших сибирских городов.

Чтобы достичь нужных результатов, профессор Штрейман нашел и пригласил в группу еще четырех специалистов: тридцати двухлетнего зоолога-ветеринара Армена Арутюна, высокого, плотного брюнета с длинными волосами сзади собранными в хвост; тридцатилетнего медика-генетика эстонца Расмуса Ребане, по прозвищу «Лис», очень высокого роста почти под два метра, худого, но спортивного блондина с голубыми глазами; еще одного медика-генетика двадцатишестилетнюю Анастасию Кривицкую, высокую стройную длинноволосую шатенку с карими глазами; двадцатичетырехлетнюю медика-биолога Анжелу Пак, коротко стриженую блондинку среднего роста с зелеными глазами, внешне похожую на татарку или узбечку, так как она была метиска, в связи с тем, что папа у нее кореец, а мама – молдаванка.

Группа сработалась на удивление быстро и дружно. Работали не покладая рук, порой по восемнадцать часов в сутки в новой лаборатории, площадью как огромный зал пресс-конференции, который имелся в здании НИИ.

Вскоре им удалось вывести из остатков животного неповрежденный геном. Получилось добыть соматическую клетку у вымершего организма. Затем нужно было взять неоплодотворённую яйцеклетку у живущего родственника этого вида. После необходимо было из обеих клеток извлечь ядра, и ядро соматической клетки имплантировать в яйцеклетку. Для побуждения яйцеклетки к делению её надо ударить электрическим током. Затем образовавшийся эмбрион с генетической информацией вымершего вида перенести в тело суррогатной матери. Из эмбриона разовьется организм, идентичный донору соматической клетки, то есть вымершему виду.

На почве этого между всеми членами группы возник большой спор: кого же из родственных животных можно использовать в качестве суррогатной матери? То ли крокодила, то ли страуса, а некоторые для смеха предлагали барана. Но с бараном была бы небольшая загвоздка, так он не мог нести яйца, а был живородящим.

– Поймите, – доказывал Расмус, – надо искать и пробовать. А вдруг получится? Если этот наш динозаврик, похож и на курицу, и на барашка, то возможно, бараны тоже потомки динозавров. Может много миллионов лет назад были и живородящие экземпляры.

– Слушай, Расмус, – хохотал Нурлан, – вот ты точно эстонец? Ты похож на своих родителей? Что-то в тебе мало эстонских черт характера. Ты не медлительный, как большинство твоих земляков, у тебя вот такое чувство юмора как у еврея. Например, как у профессора…

– Чем тебе моё чувство юмора не нравится? – еле сдерживая смех спрашивал профессор. – Может Лис мой сын.

– Ага, профессор, – звонко смеялась Настя. – Если только Вы его не в двенадцать лет зачали…

– Ну вообще-то с точки зрения медицины половая зрелость у мальчиков может начаться и лет в десять. Так что гипотетически Расмус может быть вашим сыном, – еле сдерживая смех, пытаясь казаться серьезной, произнесла Анжела. – Может сделаем генетический анализ? Протестируем образцы дезоксирибонуклеиновой кислоты обоих.

Группа чуть не покатывалась от смеха.

– Слушайте, народ, – повысив голос, чтобы его услышали, произнес Дима, – а как вам такое название: раданибзавр? Или дирнабзавр?

– А может баранозавр? – хохотнул снова Расмус.