Павел Михель - Мир, который не вернуть. Том 2 - Год Первый

– Если бы не он… – начал я, но ком в горле не дал договорить.

– Понимаю… много кто потерял своих близких. Не переживай о нём – он сейчас в лучшем мире, – ласково сказала Света, взяв меня за руку. Я мрачно и растерянно улыбнулся.

«И снова ты не один. Тебе нельзя с ними оставаться, иначе и они умрут», – прозвучал знакомый Голос в голове.

– Мне кажется, я знаю, что ты чувствуешь, – Света сжала мою руку.

«Сомневаюсь» – подумал я, но вслух не сказал.

– Примерно в твоём возрасте, у меня была лучшая подруга Настя, – Света улыбнулась. – Весёлая была девчонка, лучистая такая, добрая – как солнышко. Мы с ней подружились в садике ещё. Мама рассказывала, что, когда привела меня в садик, Настя сразу подошла ко мне и предложила дружить, а я лишь расплакалась и побежала обратно к маме. Понимаешь, до трёх лет я сильно болела, и, поэтому, не общалась ни с кем – так, только с родными. В семье-то я единственный ребёнок, и поэтому до этого с другими детьми не общалась… ладно, это неважно. В общем, – Света сделала небольшую паузу, – мы с ней дружили с самого садика. Две такие самые главные подружки. Всё рассказывали друг другу, были как сёстры… – девушка говорила это с улыбкой, а затем лицо переменилось и стало более сосредоточенным: – А потом, лет в десять, у неё обнаружили рак… что-то с дыхательными путями, я уже и не помню точно что там было. Но отчётливо помню, как ей было тяжело, и, иногда, я не могла это терпеть – её страдания, сопения, тяжёлое дыхание, грустную фальшивую улыбку. После терапии, она стала очень раздражительной, худой, бледной… ослабла, в общем, но продолжала бороться. Все были уверены, что она выживет. Врачи даже положительные прогнозы начали давать… – Света замолчала.

– И она не выжила? – тихо спросил я.

– Не совсем… Жизнь – это не красивое кино: зачастую она забирает лучших из нас, или ломает так, что человек решает сам уйти, – Света глубоко вздохнула. Я понял, к чему она вела. – В один день она сказала мне, что устала, что не хочет больше бороться, не хочет видеть, как её все жалеют и радуются жизни, пока она страдает и надеется на чудо. Знаешь, она повернулась ко мне и сказала, со слезами на глазах: «Свет, пожалуйста, помоги мне… я больше уже не могу… Мне очень тяжело… Каждый вдох, будто разрывает горло… я больше так не могу». Ты понимаешь, что такое для двенадцатилетней девочки услышать такое? Услышать, что её друг не хочет жить дальше, и что его не будет? Ведь, по сути, лучше знать, что ты с человеком никогда не увидишься, но надеяться, что он жив где-то там, чем, когда его окончательно нет… В общем, я обозвала её дурой и убежала. Я была сильно зла на неё, и не ходила в больницу неделю. Потом мне родители сказали, что Настя умерла в ту же ночь после нашего разговора. Сказали, что возникли какие-то осложнения, и она задохнулась…

Света замолчала и быстро вытерла слёзы. Я не знал, что сказать.

– Хорошо, хоть умерла во сне, – я постарался как-то развеять тяжёлое молчание.

– Нет… Я потом узнала, что она умирала несколько минут, задыхаясь, пока врачи пытались её спасти, – Света снова замолчала, и через минуту продолжила: – Знаешь, она очень любила животных. Всех. И людей тоже. Говорила, что все люди как хитрые цветки – не перед всяким распускаются… Я жалела… и до сих пор жалею, что не помогла ей. Может, она, хотя бы, так не мучилась. Может, она бы спокойно умерла…

– Ты не виновата – разве ты могла подумать об этом?

– Да, не могла, но всё же… Но, потом я кое-что для себя поняла: не стоит переживать и упиваться прошлым. Настя не хотела, чтобы я останавливалась из-за неё. Однажды, когда мы были детьми, она сказала мне, ни с того, ни с сего: «Если я умру – не переживай и не плачь. И я не буду» – да, такой она была. Говорила даже, что хочет, чтобы на её похоронах рассказывали анекдоты… Мне кажется, твой друг тоже не хотел, чтобы ты останавливался, что бы ни случилось.

«Живи!» – пронеслись слова Павлова. Его последние слова.

– Так что, не переживай. Лучше иди вперёд, чтобы он радовался вместе с тобой. Он ведь всё ещё здесь, – она дотронулась указательным пальцем до моей груди, – и здесь, – она дотронулась так же и до головы. Я невольно улыбнулся. – Ну вот, так-то лучше! – заключила Света, у которой в глазах стояли слёзы. – Ну, а теперь твоя очередь…

Я ей рассказал всё: о восставших, о себе, о нашей группе, о долгих неделях выживания, о том, о цене моего выживания. Не знаю «зачем», но мне просто хотелось выгрузить всё это из головы.