Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 05. Мир одного дня - Бунтарь, Распад

— Вот и поезд пришел, — сказал Кабтаб-Вард.

На самом деле, как извещало табло, поезд находился еще в пятидесяти милях от вокзала. Но телемониторы, установленные вдоль трассы, уже показывали летящие на всех парах пулеобразные вагоны. Носильщики засуетились и стали подкатывать роботопогрузчиков, платформы которых были доверху забиты окамененными людьми. Это были пассажиры, предпочитавшие путешествовать в безопасности, не беспокоясь о крушениях. Таким образом они освобождали себя от дорожной скуки и разных неудобств, неизбежных в дороге.

Но с другой стороны, они лишали себя удовольствия насладиться прекрасными пейзажами и знакомством с городами по пути следования.

Настенные табло сообщили, что посадка будет объявлена через десять минут. Толпа пассажиров подхватила свои чемоданы и переместилась на открытую платформу между вокзалом и «треком».

«Треком» называлось узкое шоссе из синтетического металла, проходящее сквозь установленные вдоль него с интервалом в сорок футов громадные вертикально поставленные обручи.

Наконец на холме появился поезд, сбавляющий скорость. Понадобилось некоторое время, прежде чем в поле зрения оказался весь караван пятидесятифутовых вагонов. Ведущий вагон с вращающимися антеннами величаво плыл на высоте пяти футов от сверкающего серого «трека». Когда он наконец остановился, последний вагон находился в четырех тысячах футов от станции. Затем вся вереница вагонов плавно опустилась на землю.

Засвистели свистки. Хрипло заорали носильщики. Вспыхнули табло на столбах за защитным ограждением. Дункан и его спутники переступили ограничительную линию. Двери вагонов разъехались, и на платформу высыпали проводники. Они были облачены в зеленую униформу: туники до середины бедра и кепи, фасон которых не менялся уже две тысячи облет. Широкую алую перевязь украшала эмблема в виде двух скрещенных паровых локомотивов. Над козырьком кепи была другая эмблема — зеленый шар, опоясанный золотым ободком.

Проводница вагона, к которому направился Дункан, — высокая смуглая женщина с большой материнской грудью и сварливым лицом мачехи кричала: «Шагайте сюда! Пошевеливайтесь! У нас расписание — поезд ждать не будет! И не пердите тут!»

Дункан просунул свое удостоверение личности в спиральную щель, а большой палец в углубление. Проводница взглянула на контрольный экран. На нем вспыхнул короткий код, подтверждающий, что данные верны, а отпечаток большого пальца принадлежит Эндрю Вишну Бивульфу. Из машины вырвались три коротких свистка, и возникла надпись: «УД ЛИЧ СЕРТ».

Дункан вытащил карточку и поспешил в вагон. Так как информация шла сразу во все банки данных мира, процедура проверки занимала не много времени. «Первый тест из множества еще предстоящих мы прошли», — подумал Дункан, устраиваясь у окна. Пантея села рядом с ним, а Кабтаб — напротив. Четвертым пассажиром в купе оказался тощий большеглазый мужчина средних лет, ростом не выше шести футов. На нем была модная шляпа с двумя щегольскими желтыми антеннами. Туника, отливавшая всеми цветами радуги, едва доходила ему до колен, а широкий вырез открывал грудь почти до пупка. На шее висела цепочка с массивным металлическим медальоном в виде муравья.

Прежде чем поезд тронулся, мужчина представился высоким пронзительным голосом: «Доктор Герман Трофоллаксис [15] Трофоллаксис (греч .) — процесс обмена пищей и выделениями желез, наблюдаемый у некоторых общественных насекомых (особенно у муравьев). Каребара, бывший профессор Университета Куинс, ныне — иммигрант в штат Лос-Анджелес, округ Нижняя Калифорния. А вы, если позволите?»

Дункан назвал себя и своих спутников. Пока он перечислял имена, Каребара, сложив руки домиком на груди, отвешивал небольшие поклоны. Сник вежливо ответила ему кивком, оба мужчины ограничились приветственными жестами. По лицу Каребары промелькнуло какое-то странное выражение. Дункан расценил это как недовольство несоблюдением всех правил этикета.

— Я профессор энтомологии. Моя специальность — формикология, — продолжал Каребара. — А чем занимаетесь вы, если позволите узнать?

— Энтомология? Формикология? — переспросил Кабтаб.

— Наука о насекомых. Моей специальностью является изучение насекомых, которых дилетанты называют муравьями.

— А я принадлежу к виду теологов, подвид — уличный проповедник, — ухмыльнулся Кабтаб. — А в миру я — мусорщик, официант и бармен. Моя сестра по вере — медицинский технолог, а брат по вере — банкир данных. Все мы родились в Нью-Джерси и еще ни разу не были за пределами штата.