Посещения офиса пофигистом Фрэнком были явлением нечастым. Если он не болел, то сидел с больным ребёнком, или отвозил ребёнка в школу, или готовил школьный праздник, или был присяжным в суде. Я хотел сгоряча уволить лентяя, но мне объяснили, позиция лентяя называется «геостатистик», и он необходим в команде, чтобы подписать отчёт.
Я взялся за работу с энтузиазмом. Что делать с гиками и исполнителями — знал прекрасно. В момент нарисовал календарный план и диаграммы Ганта и успокоился насчёт прогулов Фрэнка. Все зависимости указывали, его вклад займёт не более двух недель в конце расписания. На мой вопрос, надо ли платить сотруднику полную зарплату, когда можно нанять консультанта на две недели, последовал ответ: «В нефтянке такие традиции, Эндрю. Отчёт по запасам должен подписывать постоянный сотрудник».
Майк вывалил передо мной карты и диаграммы и два дня распинался о фазах развития коралловых рифов, первичной и вторичной пористости и прочем занудстве. Время от времени, звал в комнату для совещаний Джулию или Хозе, а те выгружали на меня по геологии или петрофизике. По их словам выходило, запасы нефти сидят между шестьюстами миллионами баррелей и миллиардом [22] Здесь и далее имеется в виду «нефтяной баррель» — стандартная единица объёма нефти или конденсата, 158,9873 литра (не путать с «британским баррелем» — 163,66 литра). Миллиард баррелей — от 120 до 140 млн тонн сырой нефти, в зависимости от сорта. Примечание переводчика.
. Я спросил, отчего нельзя сказать точнее, и Майк посмотрел на меня как на идиота.
«Мисс Геологическая Неопределённость — суровая хозяйка», — заявил он.
Вот наша «структура». Столько-то миль с севера на юг, столько-то с запада на восток. Но точно мы не знаем, потому что снизу нефть подпирает вода. Эта поверхность так и называется: «водо-нефтяной контакт», или «ВНК». Ежели ВНК идёт вверх, занятая нефтью площадь убывает, а вниз — возрастает. Значит, приняв ВНК на глубине 4200 футов [1280 м], получим площадь в шесть с половиной квадратных миль [около 16,6 км²]. А приняв ВНК на глубине 4300 футов [1310 м], получим восемь и две десятых [21,0 км²]. Видите разницу?
Разницу-то я видел, но почему нельзя определить этот самый контакт, ВНК, точно, до фута? Я поступил, как на студенческих проектах в университете. Внимательно дослушал, покивал и попросил к завтрашнему дню сделать мне распечатки для слайдов. Маленькие, чёрно-белые — ни к чему напрягать «монстра».
Последующие три дня, я ксерокопировал, кромсал ножницами, клеил, делал допечатки на машинке. Майк заглядывал в мой кабинет — «стекляшку» и криво улыбался. Чтобы угомонить консультанта, я приобрёл ему персональную машину-кофеварку (за счёт компании, естественно). Теперь местный гик был счастлив, сидел за ФОРТРАНОМ, пил кофе по галлону [3,785 литра] в день, и ко мне более не заглядывал.
Слайды получились — лучше всего, что я делал в университете. Я назначил деловую встречу с начальством компании. Фирма маленькая, поэтому надо мною было всего три директора, вице-президент по финансам, и собственно президент. Доклад начальству невероятно понравился. Я получил кучу рукопожатий и похлопываний по спине (тогда в Америке хлопнуть сотрудника по спине ещё не приравнивалось к сексуальному домогательству в особо циничной форме). Финансист заявил, это самая профессиональная презентация по вопросу запасов, которую он когда-либо слышал. «Просто и понятно. А то: неопределённость такая, неопределённость сякая, неопределённость этакая. Никогда не поймёшь, есть ли там вообще нефть».
Из вопросов моих благодарных слушателей я уяснил, директора хотят нашу контору продать, причём не кому-нибудь, а самой большой нефтегазовой компании на планете! И вопрос запасов стоит просто. Если в «структуре» более миллиарда баррелей нефти, можно выторговать неплохую цену. А если — восемьсот миллионов баррелей, при существующих ценах на нефть овчинка выделки не стоит.
Я понял: у меня есть шанс. Если «структуру» продадут, я стану сотрудником огромной международной корпорации. Эй, у них заправки на каждом углу, и не только в Америке! Конечно, новые хозяева могут сразу уволить по сокращению штатов, им же нужно месторождение, а не люди. Но это оправданный риск. Кто никогда не рискует, — не выигрывает!
Я пришёл в кабинет Майка со своей кружкой и пожаловался, аромат его кофе не даёт мне работать. «Моя собственная рецептура», — сказал Майк. Он налил мне кофе, а я спросил: что нужно сделать, чтоб в «структуре» оказался ровно миллиард баррелей нефти?
Читать дальше