Александр Абалихин - Медовый Спас

Павел направился к ней. Фотиния оглянулась и вздрогнула.

– Вы меня напугали! – испуганно произнесла девушка.

– Не спится? – спросил Павел.

– Да. Я люблю смотреть на озеро ночью, когда светит луна. Очень красиво блестит вода.

– Тебя отец не будет ругать?

– Нет. А за что?

– Не опасно одной находиться ночью возле озера?

– Нет. Ведь на острове не водятся хищники. Жила, говорят, очень давно, на другом краю острова, в берлоге медведица с медвежатами, да застрелили их уже давно. А другие хищные звери на Звон-остров не идут. Людей боятся.

– Не очень-то они боятся, – возразил Павел, вспомнив про вышедших к потерпевшему крушение самолёту медведей и напавшую на Анатолия рысь.

– Вы о вашем раненом друге сейчас подумали?

– Да.

– Так ведь вы были в тайге без оружия.

– Оружие у меня было. Я топором рысь убил.

– Вообще-то сильный хищный таёжный зверь только ружья боится.

– А где вы берёте оружие?

– Некоторые люди сюда со своим оружием приходят. А несколько лет назад военный вертолёт упал в тайге. В нём оружие было и ящики с патронами. Пилоты погибли. Правда, это случилось далеко отсюда. Наши мужики замучались оружие на Звон-остров доставлять. Теперь у нас даже четыре автомата есть. А ещё раньше по реке Уклейке плыла пустая моторная лодка со сломанным двигателем. Хозяин видно утонул или звери его задрали, а двигатель в моторке был сломан. На дне лодки лежали канистры с керосином. Их мужики доставили на Звон-остров. Мой отец одну канистру у нас в сарае схоронил.

– Значит, вы тут крепко обосновались.

– Крепко. Я тут с самого рождения живу. На острове всегда было спокойно. А вот когда меня отец с собой в тайгу брал, я сильно волновалась. В тайге звери – хозяева. Отец меня учил, что нельзя хищного зверя пугаться. Зверь чувствует, когда его не боятся и уходит.

– А зимой по льду на остров звери не забредают?

– Разве что кабаны. Те никого не боятся. А волки, росомахи, рыси и медведи не идут на наш остров. Звон-остров дымом и человечьим духом пропах. Зверь это чует. К тому же, теперь у нас колокола часто звонят – зверь из-за их звона тоже нашего острова сторонится.

– Отец твой сказал, что у вас тут только куницы, хорьки, да мыши водятся.

– Ещё на острове зайцы и белки живут. А ещё из живности – домашние овцы есть, небольшое коровье стадо, куры, утки и кролики. Говорят, кроликов с Большой земли завезли давным-давно. Некоторых длинноухих выпустили на волю. Теперь они много нор нарыли на другой стороне острова и вблизи Медной горы.

– Озеро здесь словно живое. И ночь словно живая, – сказал Павел. – Не пойму, откуда-то слышится нежный шёпот. То ли это шелестят листья на деревьях, то ли волны шуршат, набегая на камни, то ли звёзды что-то шепчут.

– Вы рассуждаете так же красиво, как дядя Лёня. Он сочиняет стихи и музыку и поёт задушевные песни. У него есть старая гитара. А ещё он рожки делает.

– Значит, он талантливый человек.

– Дядя Лёня – охотник. Всем остальным он для души занимается. Он сам так говорит. А ещё у нас есть звонарь Серёжа. У него здорово получается в колокола звонить. А вы сами ничего не сочиняете?

– Нет.

– Жаль. А ведь, наверное, можете. Ведь вы так красиво говорите, – разочарованно сказала Фотиния.

– Сам не знаю, с чего это я так заговорил? Возможно, из-за приближения моей жизни к финалу?

– Зачем вы так говорите? Вы ещё молодой! Мы вас тут вылечим. Даже ваш раненый товарищ выживет.

– Устал я всем рассказывать, что серьёзно болею.

– А что у вас болит?

И вдруг Павел понял, что у него сейчас действительно ничего не болит. Боль ушла вместе с его прошлой жизнью. Он удивился этому, но не обрадовался, зная коварство страшной болезни.

– Знаешь, Светлана, мне не хочется обсуждать мою болезнь.

– Ну и не надо. А почему вы меня так чудно назвали?

– В переводе с греческого Фотиния – означает светлая. В городе тебя бы звали Светланой.

– У нас на острове женщин с таким именем нет. Ну, я, пожалуй, пойду домой, – хрустальным голосом произнесла девушка.

– Я тебя провожу, – предложил Павел.

– Зачем? – искренне удивилась девушка. – Какой вы странный! До избы вздумали провожать, когда до неё рукой подать.

Фотиния направилась к своей избе. Павел проводил её взглядом. Вскоре в одном из окон избы Фёдора загорелся слабый дрожащий огонёк. Как догадался Павел, Фотиния зажгла свечу. Вскоре свеча погасла. Павел ещё немного постоял на причале, а потом вернулся в сарай, закрыл дверь и забрался на сеновал. Лунный свет уже не светил в окошко. Павел немного поворочался и крепко уснул.