Айзек Азимов - А. Азимов, Г. Уэллс

Комиссар подошел к столу и сел. Его глаза, искаженные выпуклыми стеклами очков, не мигая смотрели на Бейли.

– Не все так терпимы к различиям в образе жизни. Ни у нас, ни у них.

– Согласен. Ну и что?

– А то, что три дня назад умер один космонит.

Наконец-то дело сдвинулось с места. На узком, печальном лице Бейли не было и следа охватившего его волнения. Лишь едва дрогнули уголки тонкого рта.

– Скверно, – только и сказал он. – Что-нибудь заразное, вероятно. Какой-нибудь вирус или простуда?

Комиссар недоуменно взглянул на него.

– Вы понимаете, что говорите?

Бейли не стал объяснять. Всем хорошо известно, что космониты совершенно искоренили болезни в своем обществе. Еще лучше известно, как тщательно они стараются избегать контакта с заразными землянами. Что поделаешь, до комиссара сарказм вообще не доходит.

– Так, ничего… – сказал Бейли и отвернулся к окну. – Отчего же он умер?

– Оттого, что кто-то разворотил ему грудь. Бластером.

Бейли напрягся всем телом. Не оборачиваясь он спросил:

– А вы понимаете, что говорите?

– Я говорю об убийстве, – мягко сказал комиссар. – Вы ведь детектив, и вам известно, что такое убийство.

– Но убит космонит! – повернулся к нему Бейли. – Три дня назад, говорите?

– Да.

– Кто это сделал? И как?

– Космониты считают, что кто-то из землян.

– Этого не может быть.

– Почему не может? Они не нравятся ни вам, ни мне и вообще никому на Земле. А кто-то их просто ненавидит, вот и все.

– Это так, но…

– На заводах Лос-Анджелеса возник пожар. В Берлине громили роботов. В Шанхае вспыхнули беспорядки.

– Верно.

– Все это говорит о растущем недовольстве. Возможно, об организованном недовольстве.

– Комиссар, – проворчал Бейли, – до меня это не доходит. Вы что, проверить меня хотите?

– Проверить? Вас? – с искренним недоумением повторил комиссар.

Бейли не сводил с него глаз.

– Три дня назад совершено убийство космонита, и они винят в этом землян. До сих пор, – Бейли постукал пальцем по столу, – еще ничего не выяснено. Я вас правильно понял? Невероятно, комиссар! Да если бы это действительно произошло, они стерли бы Нью-Йорк с лица земли.

Комиссар покачал головой.

– Все это не так просто. Слушайте, Лайдж. Я отсутствовал три дня. За это время я поговорил с мэром, побывал в Космотауне, съездил в Вашингтон. Я разговаривал с чиновниками из Всепланетного бюро расследований.

– Вот как! Ну и что эти чинуши?

– Говорят, что нам самим придется расхлебывать кашу. Мол, космониты живут в границах Нью-Йорка.

– Но они же пользуются правом экстерриториальности.

– Я знаю. Об этом потом. – Комиссар не выдержал сверлящего взгляда Бейли и отвел глаза в сторону. Он вел себя так, будто его внезапно разжаловали и он стал всего лишь помощником Бейли.

– Космониты сами могут повести дело, – заметил детектив.

– Не торопитесь, Лайдж, – продолжал комиссар. – Не подгоняйте меня. Давайте обсудим все по-дружески. Войдите в мое положение. Когда это произошло, я был там. Я должен был встретиться с ними… с Роем Немменни Сартоном.

– С жертвой?

– С жертвой. – Комиссар тяжело вздохнул. – Окажись я там пятью минутами раньше, я бы первым обнаружил труп. Представляете, какой ужас? До чего жестоко и отвратительно! Меня встретили и рассказали о случившемся. Лайдж, этот кошмар продолжался целых три дня. А тут еще все расплывается перед глазами и некогда заменить очки. Но это больше не повторится: я заказал себе сразу три пары.

Бейли сразу представил себе, как все происходило. Вот высокие, стройные космониты подходят к комиссару и бесстрастно, ничего не приукрашивая, сообщают ему об убийстве. Джулиус снимает очки и начинает их протирать. Взволнованный событием, он роняет очки и растерянно смотрит вниз на осколки стекол. Его мягкие, полные губы нервно подрагивают. Можно не сомневаться, что по меньшей мере минут пять комиссара больше беспокоили разбитые очки, чем убийство.

Комиссар продолжал:

– Положение чертовски скверное. Вы правы, у космонитов экстерриториальные права. Захотят – расследуют сами и доложат своим правительствам, что им вздумается. Внешние Миры воспользуются этим, чтобы потребовать с нас непомерную компенсацию. Вы представляете, как отнесется к этому население?

– Согласиться платить было бы для Белого дома равносильно политическому самоубийству.

– А не согласиться – тоже самоубийство, только другого рода.

– Можете мне не объяснять, – сказал Бейли.