Айзек Азимов - А. Азимов, Г. Уэллс

– Бейли, – ответил он. – Лайдж Бейли. Я только-только поселился в этом секторе.

Он взял рюмку и вежливо улыбнулся. Ему понравился ее веселый нрав и приветливость, так что он решил держаться к ней поближе. Он никого здесь не знал, а когда не можешь принять участие в общем веселье, тобой поневоле одолевает чувство одиночества. Быть может, потом алкоголь сделает свое дело и станет веселее.

А пока он не отходил от чаши с пуншем и смотрел по сторонам, задумчиво потягивая напиток.

– Я помогала готовить пунш. – Голос девушки вывел его из задумчивости.

– Так что рекомендую попробовать еще. Хотите?

Оказалось, что его маленькая рюмка пуста. Он улыбнулся и сказал:

– Да.

Овальное лицо девушки можно было бы назвать красивым, если бы ни чуть-чуть великоватый нос. На ней было скромное платье. Ее светло-каштановые волосы колечками падали на лоб.

Она выпила с ним следующую рюмку, и ему стало лучше.

– Джесси… – Он с удовольствием, будто смакуя, произнес ее имя. – Хорошее имя. Вы не против, если я буду обращаться к вам по имени?

– Конечно, нет. Пожалуйста. А вы знаете мое полное имя?

– Джессика?

– Ни за что не догадаетесь.

– Больше я ничего не могу придумать.

Она рассмеялась и сказала лукаво:

– Мое полное имя – Джезебел.

Вот тут-то он по-настоящему заинтересовался ею. Он поставил свою рюмку и сдержанно сказал:

– Не может быть.

– Честное слово. Я не шучу. Джезебел. Во всех моих бумагах стоит именно это имя. Моим родителям нравилось, что оно такое звучное.

Она явно гордилась своим именем, хотя едва ли во всем мире найдется менее подходящая Джезебел.

– Вы знаете, а меня зовут Илайдж, – серьезно сказал он. – То есть это мое полное имя.

Это не произвело на нее впечатления.

– Илайдж, по библии – Илия, был злейшим врагом Джезебел-Иезавели, – сказал он.

– Правда?

– Конечно.

– Вот как? А я и не знала. До чего интересно!.. Но ведь это же не значит, что в жизни вы тоже должны стать моим врагом.

Это было исключено с самого начала. Сперва благодаря именно такому совпадению она перестала быть для него просто милой разливальщицей пунша. А потом оказалось, что она и жизнерадостна, и добра, и, наконец даже миловидна. Особенно ему пришелся по душе ее веселый нрав. Его собственный скептицизм нуждался в противоядии.

А Джесси, по-видимому, ничего не имело против его серьезного, вытянутого лица.

– О боже, – говорила она, – а вдруг ты и в самом деле ужасно нудный? Нет, не может быть. И вообще если бы ты вечно улыбался, как заводной, вроде меня, на двоих этого было бы слишком много. Оставайся самим собой, Лайдж, и не давай мне слишком отрываться от земли.

Она же помогала Лайджу Бейли держаться на поверхности. Он подал заявление на небольшую квартиру для новобрачных и получил разрешение въехать в нее после женитьбы. Он показал ей ордер и сказал:

– Хочешь устроить так, чтобы я выехал из общежития, Джесси? Мне там не нравится.

Это было далеко не самое романтическое предложение в мире, но Джесси оно пришлось по душе.

Бейли припоминает только один случай, когда присущая Джесси веселость начисто изменила ей, и это тоже было связано с ее именем. Это произошло на первом году их совместной жизни, еще до рождения ребенка. «Быть может, – вспоминал Бейли, – она стала такой раздражительной, потому что ждала Бентли?»

У нее портилось настроение оттого, что Бейли постоянно задерживался на работе.

– Мне не удобно каждый вечер ходить одной в столовую, – сказала однажды она ему.

Бейли устал и был не в духе.

– С чего бы это? – сказал он. – Там ведь немало интересных холостяков.

Тут уж она вскипела:

– Уж не думаешь ли ты, что я не способна нравиться мужчинам, Лайдж Бейли?

Возможно, это случилось только потому, что он устал; возможно, потому, что его соученик Джулиус Эндерби обошел его еще на одну ступеньку по служебной лестнице. А может быть, ему просто надоело смотреть, как она подделывается под свое имя, хотя у нее нет ни малейшего сходства с Иезавелью.

Во всяком случае, он едко заметил:

– Конечно, способна, но вряд ли станешь это делать. И вообще забудь-ка ты свое имя и оставайся сама собой.

– Это уж мое дело.

– Это ни к чему не приведет. И если хочешь знать, она вовсе не была такой, как ты думаешь. Библейская Джезебел старалась быть верной и хорошей женой и вообще не позволяла себе лишнего.

Джесси сердито посмотрела на него:

– Ничего подобного. О ней говорят «нарумяненная Джезебел». Я знаю, что это значит.