Максим Форост - Вперед, государь! Сборник повестей и рассказов

– Юра, а он шутил, – навис над ним Шатин. – Я чувствую: он осознанно шутил. Он же подколол нас, когда выдал пассаж о спектрах и длинах волн. Ты разве не понял?

– Моя персоналка, – Лопахин поднял глаза, – перед очисткой диска кривит морду и просит: «Юрок, передумай», – я сам так сделал. А ты сядь, Севка, сядь. Не тебе одному мрачно.

Всеволод остыл. Ссутулился, опёрся локтями на стол: обидно. Тему скоро закроют. И Юра, и он уже поняли это. С ОКР такое бывает: заказчик признаёт задание неисполнимым, а дальнейшие разработки напрасными. Такой вот алгоритм. Шатин сам себе повздыхал.

– Юрочка, помоги, вспомни. Кто работает с эмоциями? Психиатры? Физиологи? Философы? Мышление, видишь ли, как оказалось, эмоционально, а в чём алгоритм, фундамент эмоций, мы не знаем.

– Вон ты как решил, – протянул Юрий. – Всё сначала, год расчетов… Это же комиссию убеждать, что до сих пор не зря работали… Тебе бы не с философами, Сева, тебе бы с одним электронщиком пообщаться, с Ильиным.

– Ильин? – разочаровался Шатин. – Это же молекулярная физика. На фига нам она, Лопахин?

Юра молчал и только пожимал плечами. Потом выдавил:

– Говорят, у него почти получилось… Он же в Верхнеюгорске работал. Микропроцессоры. Вроде, почти удалось…

– Да что там удалось, Юра? – расстраивался Шатин. – Всё через год устаревает.

– Да нет, – Лопахин глядел в сторону. – Там тёмная история была… Короче, твоя тема, алгоритм эмоций. Он, кажется, сказал, что этот алгоритм прост, как всё…

– Гениальное? Да? – не поверил Шатин.

– …человеческое. И велик как Божественное… Он отошёл уже. Он давно не работает.

– На пенсии?

– Н-нет… Сева, ты материалист?

Снова интерференция. Свет – не искусственный, а солнечный – развернулся в радугу и колебался в струйках воды, долгих, тугих, звонких. Струйки рвались из дырочек и бились о газон. У фонтанчиков для орошения Шатина попросили подождать.

«Похоже на иллюстрацию в справочнике, – подумал Шатин про радугу. – Срез с цилиндра цветовой модели HSB. Жёлтенький, зелёный, голубой, синий – пошире развернуть веер, и он замкнется в спектральный диск».

Николо-Введенский монастырь, указанный ему, стоял на Псковщине. Пришлось, слепя встречных фарами, ехать в ночь за шестьсот километров. Сам монастырь – с заново отстроенной колокольней вместо старой, снесённой, с запахом краски в келейных покоях, со штукатурами в спецовках – отыскал часам к десяти. Сказали: вовремя, только что кончились службы, и у насельников началось послушание.

«Говорят, увидеть радугу – к добру», – зачем-то подумал Шатин.

Мимо фонтанчиков к Шатину по аллее шёл человек в рясе и чёрной камилавке. Монах. Чуть остроносый, почти безбровый – так Шатину и описали. С недавней бородкой, чуть седою ближе к вискам. Шатин заметил: монах был в кроссовках и, кажется, в спортивных брюках под рясой.

– Это вы хотели меня видеть?

– Видимо, да, – Шатин встал со скамейки. – Вы ведь Артур Вячеславич? Ильин?

Монах чуть прищурился, разглядывая Шатина.

– Я – брат Артемий. Теперь редко меняют имя при постриге, но Артур – имя неканоническое.

– М-гм, – Шатин принял к сведению. – Вы… – он так и не смог хоть как-то назвать его, – вы Юру Лопахина помните? Юрия Витальевича? Он учился у вас в аспирантуре в Верхнеюгорске.

Брат Артём неприятно дёрнул головой, вздохнул было, но промолчал.

– Я из Москвы, из Зеленограда, – Шатин заторопился представиться. – Мы ведём разработку Модели Человеческого Сознания…

– Эмчээс? – неприятно хмыкнув, перебил монах. – Чрезвычайно… занятно.

– Мы называем это просто Модель. Как вы называли свой? – Шатин решил, что монах ему сразу не понравился.

Из-под усов и над бородой было видно, как у монаха, побелев, натянулись губы:

– Фёдор, – выговорил он.

– Почему? – Шатин удивился.

Монах коротко дёрнул плечами, будто бы пожал.

– Я работал только по оборонному профилю. Процессоры, – объяснил монах. – Для систем наведения, навигации, связи – не для персоналок. Все остальное – моя самодеятельность, стоившая затрат и не окупившаяся. Кстати, документов или расчетов я не сохранил.

Наверное, он надеялся, что Шатин повернётся, сядет в свою «Ниву» и уедет.

– Мы работаем с терагерцовыми процессорами, с соответствующими накопителями… – настаивал Шатин.

– У нас были на порядок меньшие, – отмахнулся монах.

– Первичные испытания прошли отлично, – соврал Шатин. – Вот, почитайте, – он полез в портфель, пристроив его на колене. – Художественный этюд, созданный Моделью.