Степан Вартанов - Путь в тысячу ли (цикл)

– Надо сказать, люди же волнуются, – без особой уверенности произнес Боб. – Где машина?

– Машина утонула в озере, которое…

– Значит, так, – решительно заявил киберпанк, – никому ничего не говорим. Вас кто-нибудь видел?

– Возможно, но режим маскировки сделает опознание проблематичным…

– Значит, вы удирали… А почему полиция решила за вами погнаться?

– Предположительно, они решили, что погоня не станет без веской причины использовать огнестрельное оружие…

– Какое?! – хором поинтересовались Алек, Кристина и незнакомая девочка.

– Дром-Е, две тысячи двадцать пятого года.

– Класс! – восторженно выдохнул Алек.

Боб молча отошел и уселся на крыльцо. Он хотел пива, но при детях пока стеснялся.

– Ладно, – сказал наконец Гарик. – Я все понял, сумки разгружать придется мне одному. – Боб вздохнул и молча направился к своему автомобилю.

– Меня зовут Гарик, – сказал Гарик, с трудом волоча огромных размеров баул. Двигаться сам баул отказывался, его колесики буксовали на рыхлой земле, которая была у Боба во дворе вместо нормального асфальта.

– Мы знаем, – серьезно сказала Кристина. – Вы тот самый Гарри, который технический гений…

– Да, это я, – скромно признался Гарик.

– А что такое «макаронник»? – уточнил Люк. – Тоже технический термин?

Кристина поспешно отвернулась, а Алек, который не считал нужным скрывать эмоции, громко захихикал.

– Кто назвал меня макаронником? – грозно осведомился Гарик.

– Ответить не могу.

– Почему?

– По Интернету поступила просьба не отвечать на этот вопрос.

– Та-ак… А от кого?

– От Владимира.

– Понятно. – Гарик вздохнул. – Я тут чуть третью мировую войну не начал, чтобы им угодить, а они меня… нет, ну куда это годится!

– Я могу извиниться, – предложил Владимир.

– Давай!

– Ну… извини.

– И это все?

– Да.

– Ладно, извиняю. – Пятясь задним ходом, Гарик исчез в недрах Бобова бунгало, а секундой позже оттуда донесся звук падения – сначала его, Гарика, а затем чего-то стеклянного.

– Забыл сказать, – крикнул в пространство Боб. – Там у меня робот полы полирует…

– Я хотел бы уточнить, – Люк вновь вернулся к интересующей его теме, – почему воровать нехорошо?

– Потому что это разрушает устои общества, – заявил Ахмет со стоящего на газоне экрана.

– Ты сам-то понял, что сказал?

– Эй, послушайте, – с тревогой произнес Боб, – а ну-ка, всю электронику, что вы по газону раскидали, соберите! В шесть у меня поливальная установка включится… Если включится, конечно…

– Поливальная установка не включится, – сказала Кристина. – Там нет воды.

– То есть как – нет?

– Ну… Мы уже все полили. И кроликов покормили…

– Кроликов – ЧТО?!

Вероятно, что-то в голосе Боба насторожило девочку, поскольку она повернулась и, не говоря ни слова, принялась убирать разбросанные по участку предметы.

– И я еще беспокоился из-за того, что ко мне в сарай попал метеорит! – словно не веря самому себе, сказал Боб.

– Извините. – Это снова был Люк, и Боб подумал, что, кажется, знает, что сейчас скажет Эй-Ай. – Почему все-таки воровать нехорошо?

Человечество не любит воров. Этот факт красной строкой проходит через всю его историю, начиная с того момента, как наши предки спустились с дерева, возможно, именно в поисках того, кто украл отложенные на черный день бананы, и кончая эпохой совершенствования развитой демократии. Воров били, казнили, воспитывали, изолировали от тех, кто еще не успел попасться на краже… Словом, все было бестолку. Слегка обескураженные, Эй-Ай наблюдали за тем, как их друзья забыли и про чемоданы, и про развязанные Гариком боевые действия против американского народа (только что пал Манхэттен), и про разбитую полицейскую машину… Они спорили об этичности кражи.

Как и следовало ожидать, мнения разделились. Среди киберпанков, как и в любой среде, можно было встретить как сторонников теории порядка и гармонии, полагающих, что в здоровом обществе краже не место, так и приверженцев теории хаоса, резонно вопрошающих: а где это вы видели здоровое общество?

С одной стороны, воровать действительно нехорошо. Факт воровства доставит пострадавшей стороне отрицательные эмоции… С другой – в ходе дискуссии периодически всплывало упоминание группы людей, обладающих особым статусом: их называли лохи, ламеры и (Владимир) – отмороженные. У таких не украсть было грешно, поскольку они просили об этом сами.