Софья Мироедова - Волна

– Так, это уже перебор, – покачала головой девушка.

Мари решительно стянула с себя всю одежду и, обрадовавшись, что хотя бы на теле не появилось ничего нового, зашла в душевую кабинку. Напор усилился, и, включив душ, она встала под воду, закрыла глаза и постаралась остановить ход мыслей.

После водных процедур она заказала себе вонтоны с синтетическим мясом из бистро под домом и, забрав пакет у курьера, перелила его в глубокую тарелку в кухне-коридоре. Мари не любила принимать пищу из саморазлагавшейся посуды. Ей хотелось сохранить ощущение дома, поэтому она втридорога покупала китайский фарфор, антикварные палочки из твердого дерева и старалась превратить свои комнаты в подобие уютного гнездышка. Разместившись на широком подоконнике с чашкой супа, она стала рассматривать старинный внутренний двор своего дома. Казалось, там пока ничего не поменялось. Раньше квартира, которую она занимала, была частью больших апартаментов. Еще в двадцать первом веке люди в этом городе могли позволить себе снимать и покупать просторную недвижимость. Теперь же эти шикарные помещения разделили на куцые квадраты, вмещавшие все основные удобства. От былой роскоши остались лишь высокие потолки. Да и то, только в домах самого центра, который во Владимире был почти таким же крошечным, как и ее жилье. Новая культура Китая, пришедшая в страну сначала с модой, а потом и с переселенцами, заполонила всю европейскую часть государства. Гигантские высотки выросли вокруг маленьких древних городов с изящными белокаменными церквями и тысячелетней историей. Теперь большинство ближайших деревень и поселков выглядели как Гонконг конца двадцатого века.

Доев суп, Мари убрала посуду в воздухомойку и решила набрать родителей. У нее были причины предполагать, что они могли прояснить ситуацию с ее состоянием.

– Машенька! – раздался мягкий мамин голос, и рядом с ней на диване появилась голографическая фигура матери.

– Привет, мам, – улыбнулась ей дочь.

– Как ты поживаешь?

– Нормально, – коротко ответила Мари. – Папа дома?

– Нет, у нас рабочий день еще не закончился, – ее родители жили в Алжире, и она всегда забывала о разнице во времени.

– Точно. Ну, это неважно, – решила девушка.

– Что-то случилось? – на полупрозрачном лице матери отобразилось беспокойство.

– Нет, – соврала она. – Я просто хотела спросить, а какие симптомы первыми начали появляться у бабушки?

– Симптомы, – женщина задумалась. – А почему ты спрашиваешь? Плохо себя чувствуешь?

– Нет, я в порядке. Это по работе. Я играю с мозгами, помнишь. Боюсь, как бы не взорвать их нашим клиентам, – натянуто улыбнулась Мари.

– Папа говорил, что она всегда была немного, скажем, не в себе, – замялась мать. – Она ведь была одной из первых дизайнеров снов. Он думает, что это как-то повлияло на ее сознание.

– А что говорит дедушка?

– Ты же знаешь, он безумно любит бабушку. Он всегда считал эти ее фокусы просто милым дурачеством, – голографическая фигура тяжело вздохнула.

– То есть, симптомы были неагрессивными? – уточнила Мари. – Она видела то, чего нет, ну или, может, помнила вещи, которых не происходило?

– Было и то и другое. Но она всегда могла отличить реальность от своих фантазий. Может ли сейчас, не знаю. Мы давно у них не были, а по звонкам толком ничего не понять.

– Ясно, – девушка задумчиво закивала.

– Сомневаюсь, что ты сведешь кого-нибудь с ума своей игрой, – улыбнулась мать.

– Надеюсь. Ладно, мне пора, – начала прощаться дочь. – Мы с Сашей договаривались выйти проветриться. Можем созвониться с выходные вместе с папой, если хотите.

– Договорились! Будем ждать конца недели!

– У вас там жарко? – напоследок спросила Мари.

– Мы не выходим на улицу, здесь давно никто не выходит. Так что, кто его знает, – пожала плечами мать. – Сейчас, наверное, градусов пятьдесят.

– Ночью не холодает совсем?

– Здесь все не так плохо с атмосферой, так что охлаждаться мы не успеваем.

– А у нас уже, наверное, похолодало, – она бросила взгляд за окно, где сверкал неоном старый город.

– Тогда одевайся теплее, – напутствовала ее женщина. – Хорошего тебе вечера, дорогая, – помахала она дочери.

– Обнимаю вас, пока! – Мари подняла ладонь в ответ, и голограмма погасла.

Вечер ноября обжег ее своим ледяным дыханием. На контрасте с горячим полуднем после захода солнца город остывал до обычных для этой местности и времени года значений. Холодный северный ветер выдувал все тепло из переулков и впитывал жар раскаленных высоток.