Артур Кларк - Девять миллиардов имен Бога

Наступило долгое, очень долгое молчание. Лицо Мериэн выражало и досаду, и облегчение, и злость человека, которого обвели вокруг пальца. Наконец она повернулась к капитану Гопкинсу.

— Вы, конечно, знали все это! Почему вы мне ничего не сказали?

Гопкинс укоризненно посмотрел на нее.

— Вы меня не спросили, — ответил он.

Мы забрали Мейза через час. Он улетел всего на двадцать километров, и нам ничего не стоило отыскать его по маячку на его скафандре. Его радиофон был выведен из строя, и теперь-то я понял почему. Мейз был достаточно умен, чтобы сообразить, что ему ничего не грозит, и, если бы радио работало, он связался бы со своими и разоблачил наш обман. А впрочем, кто знает! Лично я на его месте предпочел бы дать отбой, хотя бы совершенно точно знал, что со мной ничего не случится. Сдается мне, ему там было очень одиноко…

Догнав Мейза на самом малом ходу, мы втащили его внутрь. К моему удивлению, он не устроил нам никакой сцены: то ли был слишком рад вернуться в нашу уютную кабину, то ли решил, что проиграл в честном бою и не стоит таить зла на победителя. Думаю, что второе вернее.

Ну вот, пожалуй, и все, если не считать, что на прощание мы еще раз натянули Мейзу нос. Ведь коммерческий груз на его корабле заметно уменьшился, значит, и горючего требовалось меньше, а излишки мы оставили себе. Это позволило нам увезти «Посланника» на Ганимед. Разумеется, профессор выписал Мейзу чек за горючее, все было вполне законно.

И еще один характерный эпизод, о котором я должен вам рассказать. В первый же день после того, как в Британском музее открылся новый отдел, я пошел туда посмотреть на «Посланника»: хотелось проверить, будет ли его воздействие на меня таким же сильным в новой обстановке. (Ну так вот: это было совсем не то, но все-таки впечатление сильное, и отныне я весь музей воспринимаю как-то иначе.) В зале было множество посетителей, и среди них я увидел Мейза и Мериэн.

Кончилось тем, что мы зашли в ресторан и очень приятно провели время за столиком. Надо отдать должное Мейзу, он не злопамятен. Вот только Мериэн меня огорчила.

Ей-богу, не понимаю, что она в нем находит.

[18] Перевод В. Постникова, А. Шарова.

Империя доживала последние дни. Космический кораблик, проводивший поиски среди редких звезд на окраине Млечного Пути, находился далеко от дома и чуть ли не за сто световых лет от большой межзвездной плавучей базы. Но даже здесь он не мог избежать зловещей тени, нависшей над цивилизацией: под знаком этой тени, прерывая иногда работу, чтобы подумать о далеком доме, ученые Галактических Изысканий по-прежнему занимались своим бесконечным делом.

На корабле было всего три человека, но сообща они обладали знанием множества наук, а половина их жизни прошла в космосе. После долгой межзвездной ночи возникшая вдруг впереди звезда подняла их настроение, и они устремились на ее свет. Несколько золотистее, чуточку ярче Солнца, которое теперь казалось легендой их детства. Из прошлого опыта они знали, что вероятность обнаружения здесь планет составляет более девяноста процентов, и на какое-то мгновение, возбужденные открытием, они позабыли обо всем другом.

Первую планету нашли уже через несколько минут после того, как легли в дрейф. Это оказался гигант знакомого им типа, слишком холодный, чтобы на нем могла существовать жизнь в виде протоплазмы, и, вероятно, без стабильной поверхности. Тогда они обратили свои поиски в сторону Солнца и вскоре были вознаграждены.

Это был мир, при виде которого их сердца заныли от тоски по дому, где все было до боли знакомо и все же совсем иное. Две громадные материальные массы плавали в сине-зеленых морях с шапками изо льда на обоих полюсах. Несмотря на отдельные пустынные районы, большая часть планеты была явно плодородная. Признаки растительности безошибочно различались даже с такого расстояния.

Изголодавшиеся, они уставились на разворачивающийся пейзаж, когда вошли в атмосферу и направились в полуденные субтропики. Через безоблачные небеса корабль отвесно падал к большой реке, потом, резко вырубив бесшумные двигатели, прервал падение и замер среди высоких трав у кромки воды.

Ни один из членов экипажа не двинулся: делать, пока автоматические приборы не закончат свою работу, было нечего. Наконец мягко звякнул звоночек, и огоньки на контрольной панели загорелись в осмысленном беспорядке. Со вздохом облегчения капитан Альтман встал на ноги.