Бидхан Бондепадхай - Цикл «Просветители». Серия «Заповедник человечества». Книга первая - Стороны монеты

Разразилась стрельба. Что-то просвистело совсем рядом. Земля взметалась фонтанчиками и грохот! Мощный металлический скрежет, крики людей и оглушающее забвение.

Святогора привели в чувства. Он был в отключке совсем немного. Но за это время люди из его небольшого отряда заняли бункер. Кто-то прокричал: «Снайперов сюда!». В бункере царила возня и сумятица. Все вокруг кипело и двигалось. Все было быстрым и стремительным. Отовсюду летела бетонная крошка, в воздухе весела пылевая взвесь и ужасный смрад горелого мяса и паленых волос.

Святогор забился в угол и пытался отдышаться. Все вокруг плавало и двоилось. Кто-то подошел к нему и приказал:

– Встань у двери! Семецкий! Ты тоже. Вы двое прикрываете вход.

Семецкий занял боевую позицию и держал вход под прицелом. Святогор, очухавшись, тоже занял позицию.

В двери показались люди и Семецкий, не дрогнув, дал очередь. Человек пал замертво. Вслед за ним метнулись еще пара людей. Семецкий вновь срезал их очередью, а после, перезаряжаясь, закричал на Святогора:

– Стреляй! Фигли ты расселся?!

Показались еще люди. Они бежали с криками и стреляли в вывороченный дверной проход. Очередь прошила Семецкому ноги, и он вскричал от боли. Святогор впал в ступор, но руки машинально нажали на спусковой крючок и автомат в руках дал очередь. Глаза Святогора расширились до предела. Сейчас он с полной отдачей для себя осознал, что убил человека. Именно – намеренно убил! Не случайно или не осознанно, а намеренно.

Семецкий кричал от боли. Кровь из бедра хлестала фонтанами. Даже за слоем грязи было видно, как он бледнел на глазах. Кто-то подошел и сказал:

– Жгут! Жгут наложи, я прикрою!

Солдат стал стрелять в проход, а Святогор подобрался к Семецкому и попытался сообразить жгут.

Жгутом послужил ремень Семецкого. Святогор сорвал рукав с формы убитого и закрыл рану Семецкого, дабы она не кровоточила. Ремень он затянул выше раны. Получившийся жгут был на скорую руку и совсем неумелый. Семецкий еле дышал, а его лицо уже было как мел. «Господи! Господи! Господи! Да как же это?! Я же… Я… Нет… Нет! Я не могу! Я… Я боюсь! Боже нет!», – судорожно соображал Святогор, весь измазанный в крови и грязи.

Послышался голос:

– Ай… Брось его! Сюда иди!

Святогор, на грани истерики и уже плача, бросил умирающего Семецкого. Подобрав автомат, Святогор подобрался к солдату у двери и тот продолжил:

– Держи позицию! Когда я прикажу, огонь больше не открывать! Все ясно?

Святогор судорожно закивал.

– Сейчас прибудут снайперы и мы выкурим этих гадов!

Святогор, в слезах и с трясущимися руками, держал позицию. Солдат, отдавший ему приказ, корпел над радиоприемником и подавал позывные. Ему отвечали. После короткого разговора, солдат радостно начал кивать в тон своих слов. Бункер рокотал автоматными очередями. Святогор прикрывал вход. Один солдат у радио и еще трое стреляли через бойницы.

Послышался хриплый голос из радиоприемника и солдат ответил что-то невнятное. Не отрываясь от приемника, тот показал жестом, дабы Святогор более не стрелял. А через некоторое время в бункер прошло несколько людей со снайперскими винтовками.

– Отлично! Ну, ща мы им покажем!

Спустя час или два, близлежащая территория была отбита. Лишь высота еще удерживалась противником, и тот не желал отдавать орудия.

При решающем наступлении, Святогор был в первых рядах. Однако, не по своей воле. Повинуясь стадному инстинкту, он ввалился на захваченную позицию и ввязался в резню. Противник рьяно наступал и брыкался. Не щадя себя, противник бросался на верную смерть. Крики боли и отчаяния, отваги и ярости. Никаких правил. Лежачие, стоячие, в спину… Мораль никого не волновала. Каждая сторона имела свою истину и гнула свою линию. Враг – должен быть истреблен.

На Святогора бросился один из захватчиков и повалил наземь. Ошалело, с безумными глазами и крепко стиснутыми зубами, молодой азиат пытался заколоть Святогора. Святогор сдерживал его автоматом, и лишь шальная пуля усмирила разъяренного пса войны. Его тело обмякло и осело на Святогора. От страха он откинул его в сторону, но тут же возник еще один и Святогор, дрогнув, открыл огонь. Тело врага кубарем пало на землю. С каждым новым убитым, сам процесс отнятия жизни становился проще. Это оставляло осадок, но что-то внутри, словно некий комок, становился все мягче. Грубый ком в груди опускался ниже и уже не мешал раз за разом нажимать на спусковой крючок. Сложнее было с холодным оружием. Лишь раз Святогору довелось заколоть врага и лишь по причине того, что иного оружия не было. Святогор не хотел убивать, но каждый раз он повторял: «Либо он, либо меня». Заезженная отговорка труса или храбреца? Неужели все настолько черное и белое? Неужели иного пути нет?!