Айя Рин - Фазеры. Часть первая. Фаза сна

«Я что?..» Ты боялась огласить это слово даже в мыслях. А таблетки почти растворились, закружилась голова. Или тебе только казалось?

Ты незаметно подобралась к выходу и побежала в туалет, где выплюнула размокшие пилюли в унитаз. Потом прополоскала горло. «Ну и гадость! Как они это пьют?!»

Мысли обрушились на тебя: «Я дефектная? Дедушка умер из-за меня? Я гимнастка, но не хожу на тренировки. Почему? За что меня заморозили? За дефектность или за то, что я упала на соревнованиях? Нужно сходить в спортзал и узнать, могу ли я заниматься. Нет, надо побывать дома и расспросить Эмнайтика о том, что со мной происходит, поговорить с сестрой… В спортзал. Домой. В спортзал или домой?» – не могла решить ты. Времени хватило бы только на что-то одно, а потом пришлось бы ждать следующего выходного. Но вдруг тогда было бы уже поздно? Тебе казалось, что от этого выбора зависело нечто важное. Но еще ни разу твои решения ни к чему хорошему не приводили.

Кап-кап. Надоедливый звук начал давить на виски. Буль-буль. Один из десятков кранов протекал, часто выплевывая щедрые капли воды, со звоном разбивающиеся о плитку. Кап. Кап. Ты вздрогнула и зажмурившись, затрясла головой, стараясь отвлечься от раздражающего звука.

Ты уткнулась рукой в стену. «Почему так сложно принимать решения? Почему нельзя выбрать оба варианта? Почему выходной всего лишь один?» Глаза защекотали пузырьки ядовитых слез, которые, словно бурлящие угли, нагревали сковороду мыслей. Тебя сначала будто обдали кипятком, а потом разгоряченную до предела макнули в лед. После чего раскрутили на кресле с колесиками и бросили на пол. А голова по инерции продолжала крутиться на воображаемой карусели, и тебе понадобились все твои силы, чтобы сдержать рвотные позывы. Самым страшным было осознание того, что ничего этого не было, и все произошло с твоим телом за секунду, пока ты стояла на месте.

Кап-кап. Макушку кольнуло, и ты догадалась: « Сейчас будут знания. Эти треклятые мысли, которые появляются каждый раз, когда у меня начинает раскалываться голова». Но голова не просто раскалывалась – она потяжелела, словно каждая из наполняющих ее мыслей весила с тонну. Кап-кап. Стараясь укрыться от дробящего голову звука, ты сама не поняла, как скатилась по стене на пол. Перед глазами заплясали тени, призраки сожженных слез. Они объяли все вокруг и заслонили обзор. Ты медленно прикрыла глаза: отступала внутрь себя, надеясь найти там защиту, убежище от пугающего мира.

Буль-буль. Теперь это звучало как-то тише, словно эхо, далекое и незнакомое, пробивающееся снаружи. В то время как ты была внутри.

Кап. Кап. Еще тише и медленнее. Реальность стала отходить на второй план. На первом же было… Ничего. Пустота, объятая черным дымом. Кап. Где-то совсем далеко, будто в соседней реальности, раздалось стихающее бульканье. И больше ты ничего не помнила. Кто ты, где находишься и чего хочешь. Все это неважно, когда пред тобой тишина.

Темнота начала растворяться, открывая обзор на две двери. От них исходило тусклое свечение, без которого ты бы их не увидела.

В следующую секунду двери оказались перед тобой – или ты перед ними? – издавая слабый дребезжащий звук, похожий на звон сотни колокольчиков. А потом они зашептали. Еле слышно, но уверенно.

Ты приблизилась к деревянной двери, выкрашенной в синий, и коснулась сочных еловых веток, висящих над ручкой. Венок дернулся и плавно улетел в пустоту. Прислушиваясь, ты прижалась ухом к деревянной поверхности: с другой стороны жалобно шептала женщина.

Ты направилась ко второй двери, за которой раздавался настойчивый мужской шепот, и потянула металлическую ручку, но лишь оторвала ее. Тогда ты прислонилась к входу боком, и, перевернувшись в пространстве, оказалась сверху. Вдруг дверь, на которой ты стояла, отворилась внутрь, и ты рухнула вниз.

Открыла глаза и, присев на кровати, машинально сунула ноги в высокие сапоги.

– Кхм-кхм, – прочистила першащее от вечерней выпивки горло, надела очки с толстыми линзами и, взглянув на прикроватные часы, низким голосом рявкнула: – Вот же проклятье!

Быстро накинула мятый пиджак и выскочила за дверь, миновала короткий коридор, обклеенный газетами, и, громко стуча подошвами, спустилась по шаткой лестнице на первый этаж. С утра тот пустовал, и ты поспешила к главному выходу, как вдруг была остановлена окриком хозяина:

– Куда намылился? – Ты обернулся. – Кто платить будет, жмурик?

– Позже, – процедил ты, выходя на улицу. – Я опаздываю.