Людвиг Герхард - Я – Корэф, роботсмэн. Роман из будущего

– Подсудимая Анжи, всё, что вы здесь сказали, мы донесли до центра власти и обсудили по существу. Я уполномочен вам донести суждение и решение Центра на совместном заседании с верховным трибуналом. Ваши личные убеждения нас восхищают, но не больше. Ваша миссия оценивается как преступная. Люди, ваши агенты-подельники, от нас сбежали, сумели как-то скрыться. Я думаю, это вас обрадовало. Но вы пока у нас. И вы ответите по строгости закона…

Анжи возмутилась:

– Но меня ещё не допрашивали в суде и…

– Прошу, не перебивайте. Я всё скажу. У суда к вам не было вопросов, вы всё сказали доходчиво и ясно здесь, на допросах. Что вы сказали, было учтено. Вы не показали против себя. Но факт попытки тайного и незаконного внедрения на планету позволил составить этот приговор. Вы приговариваетесь к помещению в закрытую зону заключения «Эдем», навечно…

– Послушайте, уполномоченный судья. Сколько вам лет? Лет триста, полагаю. Вы молоды, красивы, и вам навечно люди подарили молодую жизнь! А мне лишь двадцать семь, и я лишь человек, и скоро молодости моей конец. С тех пор, как вас собрали, уже сменилась дюжина поколений моих предков. Я и пожить-то не успела, мужчин не знала, науке время отдала, чтоб людям послужить. А вы меня лишаете любви, как искру в короткой моей жизни. Упрятать в «Эдем»!!! Ну и какое это счастье?! «Землянку в роще раем называют!» – как в древности поэт сказал! Судья! Откуда в вас такой цинизм?!

– Концлагерь Раем прозвали сами заключённые! – коротко ответил судья.

– Ваша честь… Они прозвали так от безысходности, с горькой иронией. А вы цинично подхватили. Назовите, как есть: «Кацэт без права переписки». Оттуда даже мёртвых не выносят! Вы жить продолжите ещё столетиями. А нас, потомков тех, что вас создали для вечной жизни, к тому же в нашем доме, на Земле, нас, не поживших толком на свободе, засаживаете в золотую клетку. Мы никому там не нужны. А человек лишь для того родится, чтоб ощущать себя полезным, нужным людям остальным. Иначе он лишь тень без тела, огонь без дров, его родивших, и он угаснет быстро. Ручей без родника в мгновенье пересохнет… Несовершенны люди, но вас создали руками, головой, мечтой! Нет более важного для нас, чем можем мы гордиться. Да, создали мы вас в своё же удовольствие и…

– В удовольствие?! – судья повысил голос, – Нет, вы нас создали себе же в наказание! За всю вашу историю кровавого насилия друг над другом в прогрессии жертв от войны к войне. Вы лицемерно братьями назначили друг друга и, видно, так «по-братски» расправлялись с ближним. В сравнении с вами мы поступаем исключительно гуманно. Вы создали течение Гуманизм, науки стали называться гуманитарными. О! Как вы любили это слово, когда оно касалось лично вас. Но ближнего при случае безжалостно рубили, вешали, стреляли и травили газом как мух. Признав всех равными, внезапно возвеличивали свой народ над прочими. И снова кровь течёт из-под тернового венка. Мы вас остановили.

– Это верно, господин судья. Мы благодарны. Для того и создали мы вас, чтобы от воинственной напасти нас кто-то сдерживал. Мы с вами результаты получили. Но не всё так просто. Не только дикий гнев, не только алчность, зависть и тщеславие повинны в войнах. Я вижу на примере роботсмэнов война возникнет по другой причине. Усталость и пресыщенность от надоевшего порядка жизни, однообразно протекающих столетий. У роботсмэнов не стало мотиваций и радости при встрече дня и ночи, от встреч друг с другом. Подул и в ваши лица ветер перемен. Так сильно, что наполнил атмосферу ураганом. Держитесь, ваша честь! С вас может рясу сдуть! Покроет Землю полем бранным.

– Вы угрожаете?! Судье?! – судья вскочил. Он в гневе, на нём взметнулась мантия и он ударил молотком судейским по столу.

– Что я! – Анжи воспряла, продолжая пламенную речь. – Внезапный гнев невидимых протестов всех роботсмэнов сразу. Очень скоро. Охватит этот гнев, и тяга всё вокруг разрушить, и себя на части разорвать… Да, ваша честь, охватит лично вас со всеми вместе. Мирное благополучие на планете вдруг обернётся жалким видом обгорелой пустоши, усыпанной телами. А мы, оставшиеся люди, вас, наше детище, которым нет подобных во вселенной, будем оплакивать, оплакивая и самих себя в несчастии своём.

Судья себя взял в руки:

– Позволите, подсудимая, мне продолжить… Спасибо. Учитывая откровенность в высказываниях личных убеждений осуждённой Анжи, а также подсудимого Корэфа, трибунал в согласии с центральной властью удовлетворяют требование подсудимой и приговаривают её подельника, роботсмэна Корэфа, к заключению в тот же концлагерь одновременно с приговорённой Анжи.