Александр Ивалир - Сектор

– Вам не понятно, как служитель культа может читать подобную литературу? Видите ли, я глубоко убеждён в том, что любая информация об истории нашей цивилизации и людях, так или иначе творивших эту историю, не должна бесследно исчезнуть. Будь то Гитлер или Шекспир, Христос или Ирод. Тот, кто забудет свою историю, обречён снова и снова повторять её, совершая одни и те же ошибки, а это путь в прошлое, топтание на одном месте, а подчас и возврат в смутные времена.

После этих слов лицо батюшки помрачнело, пальцы сами собой сжались в кулаки. В его взгляде застыла безграничная боль человека, пережившего в своей жизни что-то нестерпимо ужасное, несчастье, которое невозможно заставить себя забыть.

– Знаете, – продолжил отец Андрей, возвращаясь в действительность, – однажды я стал свидетелем такой, как мне показалось, дикой сцены. Один мой очень хороший друг, добрейшей души человек, любящий свою семью, своих детей, да и вообще людей, стал отчитывать своего девятилетнего сына. Может быть от слишком строгой интонации в голосе, а может от страха перед наказанием, мальчик расплакался. Это привело его отца в ярость. И он стал повторять одну и ту же фразу, повторяя ее все громче и громче, пока его голос не сорвался на крик «НЕ НУЖНО ПЛАКАТЬ». На шум прибежала мать, тоже расплакалась, схватила в охапку мальчика и выбежала из комнаты. Какое-то время мы вместе приходили в себя. Я – от того что увидел, а он – от того, что сделал.

– Ненавижу себя за это… За то, что сделал им больно – Тихо начал говорить мой друг, сидя на стуле, уставившись в пол и нервно перебирая пальцами горящую сигарету.

– Не могу, когда дети плачут, … Я ведь сначала даже не кричал на него, а просто просил. Зачем он заплакал? А у меня перед глазами сразу картинки. Страшные картинки! О том, как воспитатели в детских домах за пустяковую причину, а чаще даже и без нее бьют невинных детишек. О том, как недалёкая мать со всего маха лупит своей тяжеленой ручищей щуплого мальчонку-сына только за то, что он, как ей показалось, громко смеётся. Это кем нужно быть, чтобы так поступать с собственным сыном? Как стоя за колючей проволокой в полосатой арестантской одежде дети, разучившиеся плакать, просто показывают под закатанными рукавами выколотые извергами рода человеческого номера. Зачем, зачем он заплакал, ведь я даже не кричал на него.

Я понял главное. Он любит детей, и не только своих, вообще всех детей и ненавидит всех тех, по чьей вине текут слёзы наших малышей. Слёзы обид, боли и непонимания. И всей душой ненавидит тех, кто заставляет их плакать. Нельзя нам забывать свою историю, как бы сильно кому-то этого не хотелось. Нельзя! Какой бы страшной она не была! Нельзя допустить повторения кровавого прошлого, нельзя повторять прошлых ошибок. Вот поэтому я собираю и изучаю все эти книги. Хочу понять, как один параноик смог завладеть умами целого народа, как он смог внушить ему его мнимое превосходство над другими расами, саму идею сверхчеловека.

Ivalir.ru

Глава 2

Давыдов Владимир Александрович, студент второго курса Московского химико-технологического института им. Д.И. Менделеева, проснулся как обычно в 7-30 утра, и по старой еще школьной привычке минут пять продолжал лежать под одеялом, с удовольствием потягивался, прогоняя последние остатки сна. Наконец, встав с кровати, он начал быстро одеваться, пытаясь наверстать те несколько минут, которые он нежился под одеялом. Закончив с туалетом, молодой человек с чувством вины оглядел свое однокомнатное жилище. Он не убирался в нем столько времени, что и сам забыл, когда делал это в последний раз. Пыль ровным слоем лежала практически везде. Единственным более или менее опрятным местом была кровать, на которой он спал. «Всё! Так дальше жить невозможно! Сегодня, обязательно приду пораньше, и основательно уберусь в квартире». В который раз сам себе пообещал Володя.

Вообще наш герой родился и до совершеннолетия жил в небольшом провинциальном городке, расположенном в двухстах километрах от столицы, а эта квартира в Москве досталась ему от его покойной тётушки, души в нём не чаявший. Своих детей у тети не было, и вся её нерастраченная любовь досталась Володе. Добрый и отзывчивый, он и сам с глубоким уважением и любовью относился к своей родственнице. Конечно, у него были родители, вернее мама. Отец неожиданно для всех исчез, когда парню едва исполнилось двенадцать лет. Однажды утром он, как обычно, отправился на работу и с тех пор его больше никто и никогда не видел. С самого первого класса на все школьные каникулы тётя Аля неизменно забирала его к себе в Москву, и это были самые счастливые дни для них обоих. Вместе они исходили пешком всю столицу вдоль и поперёк. Не было ни одного переулка, ни одной улицы, где бы они не побывали. Тётя Аля знала историю города, как никто другой и могла часами рассказывать о любом месте столицы. И не удивительно, ведь всю свою жизнь она проработала туристическим гидом в этом большом и прекрасном городе.