Дмитрий Янковский: Линия раздела. Цикл ГРАНЬ

– Вы его звали Яриком? – удивился Кирилл.

– Ну да, он же Ярослав. Он выше нас всех был на голову. Настоящий человек. Но Боря, твой теперешний отец, сблизился с мамой больше нас всех. Она ведь красавица, и мы все, в тайне, конечно, мечтали. Но я уже был подающим надежды офицером, дядя Гарик, сам знаешь, как взлетел, а Борис, твой новый отец, снова оказался самым бесперспективным. Ну, нам всем так казалось тогда. Вечный штабной лейтенант, как про него говорили. И ухаживал он красиво, и о тебе заботился, как о родном.

– Мама вышла за него из-за меня, – уверенно заявил Кирилл. – Ради меня.

– Не буду спорить. Хотя Боря не был тогда таким, как сейчас. Да он и сейчас не так плох, как тебе кажется. Просто у вас с ним несколько отличаются понятия о жизненных приоритетах. Ты в настоящего отца пошел.

– А этот тщательно пытается из меня вытравить все, что передалось с генами, – хмуро закончил Кирилл. – Почему вы с ним до сих пор дружите? Почему ни мама, ни вы, ни дядя Гарик не перестали с ним общаться, когда узнали, что под личиной «вечного штабного лейтенанта» скрывается агент ФСБ под прикрытием?

– Ты считаешь, что это повод? Друзья – не картошка, Кирилл. Если подпортилась, на помойку не выкинешь. К тому же ни для кого из нас это не было шоком. Вот потом, когда Боря начал делать карьеру в федеральной безопасности, он начал меняться. Тогда и дядя Гарик реже стал у вас появляться, и мне не всегда хотелось заходить. Но все равно, дружбу так вот, без особых причин, из души не выкорчевывают.

– И именно поэтому вы делаете вид, что чему-то меня учите? – Кирилл усмехнулся.

– Чего ты на меня взъелся? Кое-чему научили ведь. Ну, рукопашному бою – точно.

– Вадим Семенович, что же вы меня за дурачка держите? Какой рукопашный бой? Вы правда хотите меня уверить в том, что такого верзилу, при своем весе, я действительно мог бы сбить с ног? В реальном бою он бы от меня мокрого места не оставил. Вы меня ноги задирать научили, а не драться. В цирке я могу выступать, но не на ринге.

– А ты рвешься на ринг? – лицо Вадима Семеновича стало серьезным. – Или хочешь такую же подготовку как у моих ребят? Сломанные кости, нос набекрень?

– В цирк я точно не рвусь. – Кирилл сорвал травинку, проросшую через трещину в бетоне, и сунул, как соломинку, в рот.

– Зачем мне тебя калечить? – Вадим Семенович поднялся со ступенек. – Ты не боец. Ты не хочешь им быть и никогда им не будешь. Поэтому готовить тебя, как солдата, я не буду. Нужно Борису тебя погонять? Погоняем! Это полезно. Общефизическая подготовка, растяжка, навыки ловкости.

– Сегодня вы перегнули палку.

– Чем?

– Этим чудиком в костюме «гилли». Совсем смешно. Он бы еще руки поднял и заревел бы, мол, я бабайка, я бабайка. Вы не думаете, что это унизительно? А верзила, который упал чуть раньше, чем я провел подсечку?

– Извини. Правда, Кирилл, я не хотел тебя обидеть. Пойдем, а тот тут ребятам скоро надо будет штурм здания отрабатывать.

Кирилл и Вадим Семенович пересекли поляну, и вышли на проселочную дорогу с разбитыми колеями. Кое-где, в особо глубоких ямах, блестели лужи.

– Пойми, Кирюша, меня Боря попросил устроить для тебя замену срочной службе. Просто отказать я ему не могу. Но и гонять тебя всерьез нет ни малейшего смысла. Тактике учить – тем более. Какая тактика может быть у одиночки? Война, друг мой, это командный вид спорта. Рукопашному бою учить всерьез? Это больно. Поверь. Поэтому делаю, что могу.

– Хотя бы честно. – Кирилл вздохнул.

– Ты только отцу-то не сливай наш разговор.

– Не буду.

Было время, когда Кирилл считал, что Борис Иванович Рощин – и есть его настоящий отец. Своего настоящего отца он не помнил, нового считал и называл отцом. А когда потихоньку, шаг за шагом, правда все же вылезла наружу, перестраиваться не имело смысла. Это бы только маму травмировало. Поэтому нового маминого мужа Кирилл, даже мысленно, про себя, называл отцом. Так и повелось – «отец нынешний», «отец настоящий».

Впрочем, мама никогда и не лгала. Просто было время, когда она не доносила до сына всей правды. Мама не умела лгать, и лукавить не умела тоже. Она и отцу высказывала все, что думает. Его это злило порой, но маму он любил. По-настоящему. Наверное, он любил и Кирилла. Просто его любовь была, как и он сам, своеобразной.

Конечно, можно было бы давно найти девушку, жениться, покинуть дом и зажить самостоятельно. Но слишком многое мешало Кириллу встать на этот путь. И ответственность перед матерью, и невозможность жить с кем-то, по-настоящему не любя. Сложно все. Кирилл понимал, что другие проще на это смотрят, но он не мог.