Алекс Соколова - Атриум

Ритка вздохнула. Если бы не Сергей, она сдалась на первом этапе. Но судьба решила иначе.

Тут послышалось шарканье шагов, а затем тянущееся «кхм». Ритка повернула голову вбок.

– Рефлексируешь? – это был её брат. Он тяжело улыбнулся и присел рядом. В руке парень держал недокуренную сигарету.

– Где ты достал? – Ритка кивнула на окурок. Сергей вынул из-за пазухи пачку, а затем отдал её сестре с зажигалкой в придачу.

– В баре, – он хмыкнул. – На самом деле я удивлён, что отель не пропах дымом.

Ритка закурила и вернула зажигалку брату.

– И почему же ты здесь?

– Привычка. Я же дома никогда не курил, всегда на улице. Да и дышится здесь легче, – он полностью развалился на лавочке. – И тебя вот нашёл. О чём думаешь?

– Ни о чём, – коротко ответила она. Но это было далеко неправдой.

После не самого откровенного разговора с сестрой парень вернулся в свой номер. Он с размаху плюхнулся на кровать, которая отпружинила, подбросив тело вверх. Сергей протяжно выдохнул. Мягкие подушки под головой, чистое пахнущее моющим гелем постельное бельё, и до пылинки вылизанная комната. Всё это сильно отличалось от его родного дома. Было таким идеальным и одновременно холодным. Сергей сейчас всё бы отдал, чтобы вернуться в свою самую уютную каморку, где они всей семьёй смотрели по вечерам телевизор, где он пытался вдалбливать науку в не самый усердный мозг Антона, и где заботливо укрывал маму одеялом, когда та засыпала. Парень представлял это, закрыв глаза. Он думал, что сможет хоть чуть-чуть поспать. Время – будто резина. Так долго и томно. Вот почему приговорённым к смертной казни не говорят их точное время исполнения приговора. Время – самая ужасная пытка.

Сергей открыл глаза. И перед ним тут же мелькнуло наполненное страхом и болью кричащее лицо. Прямо напротив кровати висела копия репродукции Мунка «Крик». Сергей не раз видел эту картину на уроках искусства и истории, и она всегда вызывала в нём не самые приятные ощущения. Он чувствовал тревогу. В жизни парня было не так уж и много радостных вещей, а здесь ещё и просмотр картины не давал никакого удовольствия. Сергей не любил искусство. Оно заставляло копаться в глубинах мироздания и самом себе. А это ещё больше добавляло тревоги. Но с этим уже ничего не поделаешь. Наверное, парень предпочёл бы и не мыслить вовсе, ведь жить так намного проще. Скрываться за маской дурачка, и не вспоминать, какой хаос творится в мире.

И теперь он каждый раз, просыпаясь, будет видеть этот «Крик», который как бы насмехаясь, говорил, смотри, друг, это возможно твой последний день на этом свете. Какой ужас. И Сергею становилось тошно. Тошно оттого, что этот крик отражал его душу.

Басы громкой музыки били по ушам, заставляя стёкла дрожать. Яркий свет разноцветными полосками струился по помещению, мигая и переключаясь каждую секунду. Весь верхний этаж горел светомузыкой.

Шакал сидел за стойкой бара, угрюмо пялясь в рюмку. Это был уже десятый шот, но парень не собирался останавливаться. Может, позже он соберётся побуянить, ему захерачат пару раз в нос, и на второй этап пойдёт с красивыми синяками на лице. Вздох, глоток и затем опустошение стакашки одним махом. Блондин морщится. Его выгоревшие волосы отсвечивают сине-зелёным неоном, а цвет глаз пляшет от красно-бордовых до тёмно-синих. Парень разминает шею и опять утыкается в стакан.

За его спиной люди дрыгаются в такт музыке. Все они пьяные, некоторые под наркотой. В принципе, ничего нового. Но Шакал не видел всего этого уже долгих пять лет, и совсем не предполагал увидеть. Тусовки в Паупере были, конечно, не такими шикарными, но что здесь, что там заканчивались одним и тем же. Отличие – будешь ли ты блевать в вычищенный до блеска туалет, или обсосанный и уже заблёванный до тебя толчок, в котором ещё и воняло хуже, чем рядом со скотной фермой.

Вдруг парень почувствовал движение у себя под боком и обернулся. Это оказалась приятная на внешность брюнетка, которая мягко приземлилась на стул, и с лёгкой улыбкой на губах посмотрела на блондина. Шакал выжидающе уставился на неё.

– И что же? – она вдруг вскинула бровь. – Не привет, не пока. Я думала, заключённые полюбезнее будут, – её улыбка стала ещё шире, пока она аккуратно примостила свой подбородок на ладони, опершись локтем на стойку.

– Да ну? – Шакал скривился. Вот уж интересно, откуда эта девица взяла, что он заключённый. На нём написано? – И почему ты так думаешь?