Агата Бариста - Двуглавый Юл и Корректор Судьбы

Атос посидел некоторое время, слегка приподняв брови, затем аккуратно прихватил бывшего шпиона за шкирку и оторвал от своей шеи. Держа зверька перед собой, он холодно осведомился:

– Дружеский?

Ятуркенженсирхив посучил задними лапками, поморгал красными глазками и заученно сообщил:

– Двуглавый Юл предвидел некоторые возражения. Он не настаивает ни на чем, кроме сохранения глубокой тайны, и надеется, что джентльмен джентльмену глаз не выклюет.

– Насколько я помню внешность твоего хозяина, один раз у него уже состоялась встреча с не-джентльменом, – заметил Атос. – У меня два вопроса: во-первых, откуда ты знаешь, что Двуглавый Юл ждет меня? Ну и, во-вторых, с какой, спрашивается, стати мне принимать его приглашение, тем более в глубокой тайне?

– Телепатическая связь, разумеется, – пропищал Ятуркенженсирхив ответ на первый вопрос. – Не могли бы вы отпустить меня, а то я слышу шаги… вам же не хочется объяснять, зачем вы мучаете бедную зверюшку?..

Действительно, едва Атос опустил Ятуркенженсирхива на пол, вошла Галя, неся запотевший кувшин, доверху наполненный ледяным квасом. Атос несколько отрешенно выпил три стакана подряд, но Галя ничего не заметила, поскольку все ее внимание занимал пирог. Марсианская малина необыкновенно шкворчала и плевалась в духовке, надо было регулярно проверять, не случилось ли с ней чего страшного. Положа руку на сердце, и в обычном состоянии Атос живостью манер не отличался, он частенько бывал замкнут и молчалив, неудивительно, что ничего необычного в задумчивости друга Галя не усмотрела.

Вскоре Атос встал и под предлогом, что ему захотелось глотнуть свежего воздуха, сказал, что выйдет ненадолго. Он повернулся к Ятуркенженсирхиву и незаметно повел подбородком в сторону двери.

– Да, жарко здесь, – рассеянно сказала Галя, вытирая руки о передник. – Минут через десять будет готово, ты там недолго, пожалуйста.

От жара она разрумянилась, каштановые локоны выбивались из-под косынки, зеленые глаза ласково сияли. Атос сумрачно посмотрел на нее, отвел взгляд и вышел. Белый комочек проскочил под его ногами. На крыльце Атос, опершись о перила, действительно несколько раз глубоко вдохнул воздух, затем повернулся к бывшему шпиону.

– Ну-с, – сказал он, складывая руки на груди. – Что задумал Двуглавый?

Ятуркенженсирхив вскочил на перила и в подражание Атосу тоже сложил лапки на груди.

– Подробности при встрече, – важно сказал он. – Но Двуглавый просил передать, что дельце выгодное.

Атос сдвинул брови, но не успел он возразить, что ни одно пиратское дельце не может заинтересовать его в принципе, как зверек добавил:

– Содержание будущей беседы мне неизвестно, я только посредник, и вообще просто жду пирога. Но суть предложения касается близкого вам носителя разума.

Тут Атос насторожился и, рассудив, что лучше быть в курсе происходящего, сказал:

– Хорошо. Я посещу Двуглавого Юла, но визит этот не будет ни дружеским, ни деловым, пусть не надеется.

На это Ятуркенженсирхив подергал носиком и сообщил:

– Пирог готов! – Он соскочил с перил, подкатился к двери, ловко подцепил ее лапкой, открыл и стремглав помчался на кухню.

Вот что произошло с неделю назад, а этим утром Атос, как и обещался, прибыл на Черную Скалу. Он опустил летающую лодку прямо на вершину скалы. Часть базальтового горба срезали и выровняли под посадочную площадку еще в те дни, когда обустраивалось место заточения космического пирата. По железным скобам, вбитым в каменные стены, Атос спустился вниз, к пещере, где и обнаружил Двуглавого Юла сидящим в кресле спиной к океану.

– Доброе утро, – поздоровался вежливый Атос.

Кресло крутанулось, бывший пират предстал во всей красе. Он не изменил своим вкусам и по-прежнему был затянут в черные одежды. Руки закрывали черные перчатки, кобуры по бокам тоже были черными. Когда-то именно Атос, одолев разбойника в отчаянном кулачном бою, снял с него пояс с пистолетами, однако при вселении в нынешнее свое жилище Юл на повышенных тонах потребовал пояс ему вернуть. Он заявил, что носил пояс с кобурами всю сознательную жизнь, так что теперь чувствует себя практически голым, чем ему, Двуглавому Юлу, ежеминутно наносится глубокая душевная травма, а это может быть приравнено к пыткам военнопленного; такое положение дел, вещал Юл, является не только грубым попранием общепринятых моральных норм, но и нарушает некую Конвенцию, призванную защищать права плененных пиратов и являющуюся непреложной для всей цивилизованной Галактики. Успокоился он только тогда, когда заполучил свой пояс обратно – разумеется, без пистолетов, и теперь руки пирата привычно покоились на пустых кобурах, одна длинная тощая нога была закинута на другую длинную тощую ногу, а бритые ушастые головы уставились на Атоса.