Марк Москвитин - С мечтой не прощаются

– Швартовка будет опасная… – сказал Амбурцев.

– Пассажиров уложим в кают-компании, – ответил Фарнзуорт. – В скафандрах.

– Да. И сами наденем. Морис, иди к пассажирам, всё устрой и помоги облачиться.

Амбурцев вынужденно решил швартоваться к станции одним из боковых тамбуров. Кормовой был снесён взрывом, а немногие оставшиеся в строю маневровые двигатели решительно не позволяли швартоваться носовым.

Прямо перед собой пилоты видели плоский бок модуля с широким прерывистым кругом чередующихся «штырей» и «конусов». Внутри круга виднелась чёткая линия прямоугольной двери – признак сооружения с искусственной гравитацией.

На экране вспыхнули прицельные метки.

– Подход! – сказал Амбурцев.

– Веду по нормали, – отозвался Фарнзуорт.

– Промах… – отметил штурман.

– Торможение! Отходим… Прицеливаюсь… Эдвин, вперёд.

Голос Тагрина:

– Девятый движок сдох!

– Торможу. Уход. Ориентирую…

– Четвёртый идёт вразнос.

– Вырубай его, Тим! Прицеливаюсь.

– Пошёл промах…

– Торможение! Заходим снова.

– Командир, шестой вырубаю.

– Понял, компенсируй пятым… Метку совместил.

– Подвожу.

– Опять мимо…

– Ща-а-ас, вмажемся…

– Торможение! Уходим…

Это продолжалось около двух часов. И прервалось ликующим воплем штурмана:

– Есть! Есть захват!

Все на мгновение замерли. Потом в наушниках раздался общий облегчённый вздох. Люди расслабились, сменили позу. Морис остервенело потянулся прямо в скафандре.

– Не переломись, – насмешливо предостерёг Амбурцев. Снял гермошлем и поставил рядом с пультом.

– Пошла стыковка!

– Интересно, – сказал Тим, промокая пот на лбу. – Сколько было попыток?

– Пришвартовались с семнадцатой, – объявил Морис.

– Ты разве считал?

– Сейчас сосчитал. Семнадцать тумблёров перекинуто.

– Это чего ты там нахимичил?

– Это вычислитель. Он у меня выключен.

Все вообразили, что произойдёт, если начать подряд перекидывать тумблёры на работающем вычислителе. Раздался дружный долгий смех. Не столько повод был смешной, сколько нужна была нервная разрядка после изматывающей и опасной работы.

– Ну что, пошли к пассажирам… – проговорил Тагрин.

– Из универсалов сначала вылезем, – отозвался Амбурцев.

Капитан решил сделать первый выход на станцию один и в скафандре.

– Кто знает, что там делалось эти сто лет… Ну всё, идите. Без меня старший на корабле – Эдвин.

Товарищи уплыли в корабль. Амбурцев задраил внутреннюю дверь, закрыл шлем и повернулся к выходу. Массивная пластина скользнула вбок. Капитан миновал короткий швартовочный модуль. Его притянуло к полу – здесь уже работало искусственное гравиполе станции. Амбурцев набрал код, взятый из Морисовой базы данных, и открыл дверь. Тамбур был здесь не такой, к которым он привык. Старая техника… Но стандарты не изменились, что было дорого.

Он поднял к глазам левую руку. В рукав, выше перчатки, были встроены приборы контроля среды. Жарковато, однако – триста пятьдесят четыре по Кельвину [1] Плюс восемьдесят один по Цельсию. . Гравитация – ниже нормальной земной. Давление высокогорное, семьсот десять. Но в целом понятно: энергетические установки «живы» и работают.

Он перевёл взгляд обратно на термометр и удивился. Цифры мелькали, сменялись. Показания прибора остановились на двухстах девяноста пяти [2] Плюс двадцать два. . Капитан посмотрел на гравиметр: он теперь показывал единицу. Давление тоже подтянулось. Чудеса…

Он осторожно шёл по пустым коридорам, мимо невысоких дверей со скруглёнными углами. Одна дверь была полусдвинута. Амбурцев отвёл её полностью и вошёл.

В беспорядке стояли кресла с вмонтированными аудиовизорами. По стенам квадратного помещения тянулись стройные ряды ячеек с кристаллами. Библиотека?

Он снова осмотрел наручные приборы. Показания их больше не менялись. Кислорода многовато, двадцать шесть процентов, остальное – норма. Кажется, можно открыть гермошлем.

Забрало плавно скользнуло вверх, но остановилось на полпути. Дожимая его ладонями, Амбурцев подумал: вот, даже скафандрам досталось… Он вдохнул воздух станции и ощутил лёгкий странноватый запах. И что-то вдруг мелькнуло в поле бокового зрения. Бесшумно мелькнуло и исчезло. Вроде бы тень человека. Он отнял руки от шлема, внимательно осмотрелся, прислушался. На станции стояла полная тишина. Странный запах больше не чувствовался.