Людмила Захарова - Кошачий бог

Няне было велено определить Улькину корову, растеряно мычавшую у ворот дачи. Санька приложился к мамкиной ручке, сославшись на большой объем материала по физике, в которой маман ничего, конечно, не понимала. Ее можно было сколько угодно обманывать при проверке уроков, но ему самому было крайне интересны все обязательные предметы и папин кабинет, и его микроскоп, и прочие занятия наукой. Когда он станет ученым, Улька не станет такой тупой модницей, как маман, или деревенщиной, как няня, а будет неповторимой единственной, ненаглядной. Он устроился с увесистым учебником в кресле, наблюдая калитку и чердачное окно, если Улька решит сбежать тайком.

Ему казалось, что он постарел за один миг, увидев, как добивали отца и деда Ульки, как покидали их в кузов… Этого он никогда не забудет. Значит, маман не напрасно шикала на отца, что ему всегда казалось неуважительным.

«В каждой ошибке находи решение, выход, полученный вывод применяй в жизни, не забывай, иначе зачем»… – тут папа умолкал, прижимая его к плечу. Дорого же далось понимание таких простых и нужных напутствий отца.

Едва маман задремала в гамаке, он прокрался на кухню, набрал подвернувшихся кусков, завернув в льняную салфетку, банку домашнего компота, поднялся на чердак, но нигде не нашел Ульяну. Спрятал еду под ее подушку, банку под раскладушку. Санька просмотрел окрестности в бинокль, ему показалось, что светлое платье мелькнуло за оврагом.

Няня возвращалась по дороге, он побежал ей навстречу, чтобы она предупредила маман, что он быстро искупается и вернется скоро. Она плелась понурой лошадью и только кивнула в ответ.

Улька за оврагом копала остатками лопаты могилу для собаки. Она была на пепелище, всё видела, перепачкалась.

– Ты будешь кормить моих кошек? – спросила она, глотая слезы. – Рыбу будешь им ловить? И на зиму забери их в город…

– Хорошо, конечно, всё сделаю, мы вместе будем и рыбу ловить… А зачем ты ушла? Я поесть тебе принес.

– Не могу я спать и есть не могу, и реветь не могу больше. Ты всё видел, может быть, они еще живы? Как думаешь?

– Не знаю, Уль, не знаю. При сопротивлении властям всё бывает. Пойдем отмываться под иву, оврагом нас никто не увидит.

На брошенном покрывале кошки сбились в кучу, рыбу они съели, конечно. Старый бойцовский кот сидел на древней, поникшей к воде, иве и шипел на них. Улька пригладила вздыбленную опаленную шерсть, кот пострадал, видимо, был в доме, спасся чудом. Да, он храпел на ее кровати, когда она удирала через окно к Саньке. Она пропахла горелым, запах пугал его, надо было отмываться от сажи.

Хлюпая носом, она стягивала одежду, придавила ее камнем в воде. Санька поплыл рядом на спине, не демонстрируя свой великолепный брасс. Вдруг он принял вертикальное положение.

– Уля, а блуждающая звезда всё еще не упала, я прищурился и увидел!

– Что?! Какая звезда?

– Вчерашняя… Помнишь?

Ульяна нырнула, чтобы развернуться к берегу, дальше течение было стремительным и холодным, легла на спину, пытаясь разглядеть днем звезду, но так и не увидела. Потом она долго терла песком ноги, руки, била белье, чтобы отстирать без мыла. Санька с горькой улыбкой наблюдал за ее перемещениями, любовался, щурился от лучей солнца, пробивавших листву плакучей ивы, боясь думать о разлуке. Улька прильнула рядом, кошки их обнюхивали с головы до ног, успокоились, решив, что это новый дом, ведь хозяйка рядом. Они долго шептались о том, что же им дальше-то делать, кошки мурлыкали, сон незаметно сморил всех.

Надрывный крик маман разбудил их, слышался гул мотора на дороге, голос няни звал Саньку на пляжном склоне.

– Тебя домой зовут, а меня наверно уже ищут.

– Здесь не найдут.

– Завтра с собаками приедут искать.

– Собаки на кошку будут лаять, они уйдут.

– Нет, служебные овчарки не реагируют. Уезжать мне надо.

– А куда без документов?

– А ты мне свою метрику отдашь, я косу обрежу, потом букву допишу, кляксу поставлю, буду Александрой…

– Здорово, я побежал тогда, до вечера. Да?

– Водой выходи к Моте, как будто с того берега приплыл…

Санька надел трусы, свернул одежду, стал пробираться под ветками ивы к открытой воде и пологому спуску.

Улька прислушивалась к голосам на высоком берегу, но слов не разобрать. Надо ждать вечера. Она рассеянно гладила кошек, внезапно они ощерились, зашипели дружно. Из воды вышел к ним очень высокий и удивительно стройный мужчина с короткой седой щетиной на молодом лице, обритый и всё равно седой. Он был совсем голым и с очень белой кожей. Уля потянулась за платьем, но не достала его, прикрылась краем подстилки. Удивительно среди лета увидеть человека без тени загара, тем более нагого. Он не разглядывал ее, а присел в отдалении, протянув открытые ладони кошкам, они нехотя и осторожно потянули воздух, тукнув лапой пару раз, одобрили знакомство, лизнув руку незнакомца.