Андрей Валентинов - Аргентина. Нестор

Взяли под руки, дернули, развернули. Теплое, что было за спиной, оказалось самолетом, причем очень знакомым. Белые буквы по борту, различимые даже в полутьме: «Машина штаба округа». Этот У-2 Белов заметил сразу же по прибытии на аэродром. Самолет стоял на краю взлетного поля, а возле него сгрудилась чуть ли не дюжина озабоченных механиков. Штаб округа – не шутка.

Голова болела, но думать уже было можно. Машину наверняка угнали, причем вместе с ним в качестве груза. А поскольку это – поляки, значит, он… Значит, он в Польше?

В Польше!

Его куда-то вели, подталкивая в спину. Ночь исчезла, сменившись освещенным коридором. Некрашеная дверь без таблички, маленькая комнатка, ставни на окнах, стол, два табурета. Замполитрука Белов смотрел не видя и думал о том, что обратной дороги уже нет. Польша… Военнослужащему РККА в чужую страну без приказа вход воспрещен. Перешагнуть границу – предать Родину, иначе не бывает. Добровольно или нет – без разницы, разбираться не станут. Как пишут трудящиеся по поводу очередного процесса над врагами народа, пигмеями и козявками: «Расстрелять бешеного пса!»

Один табурет для нее, другой – для него. Стол пуст, словно нейтральная полоса. Теперь Белов смог наконец-то разглядеть ее лицо. Ничего особенного – серые глаза, слегка вздернутый нос… Погоны – по звездочке на каждом. Форму иностранных армий они изучали, но только вприглядку. В бою главное не звезды и просветы, а силуэт, чтобы со своими не перепутать.

Легкий стук – на столешницу лег открытый блокнот. Карандаш…

– Ко мне следует обращаться «пани подпоручник». Отвечайте не торопясь, ваши ответы мне еще надо будет перевести. И учтите, вопросы здесь задаю только я. Итак, фамилия, имя, отчество?

– Белов Александр Александрович, – все еще не думая, ответил он.

– Год рождения?

– 1918-й, 5 июня.

Второй ребенок в семье, старший брат сгорел в 1919-м от испанки. Маленькому Саше повезло – уцелел и от голода не умер. Отец был на фронте, где-то очень далеко, мама служила переводчиком в штабе Московского округа и получала паек. От этих первых лет в памяти не осталось ничего, и только из маминых рассказов он узнал, как трудно было пережить войну, уже вторую подряд. Отец служил с 1915-го. Почему пошел к большевикам, а не к белым, никогда не говорил, а Саша не спрашивал. Сперва думал, что иначе и быть не могло, а потом понял: некоторые вопросы лучше не задавать.

В 1920-е стало легче, отец снял форму и устроился на работу в Высший совет народного хозяйства. Семье выделили отдельную квартиру в Москве, пусть маленькую и не в центре. Иногда отец подвозил Сашу в школу на служебном авто, старом, но еще бодром «форде». Белов-младший очень этим гордился.

Отец погиб в 1931-м. Последнее письмо от мамы Александр получил год назад.

Карандаш пробежался по бумаге, замер.

– С какого времени служите в РККА?

И тут он, наконец, очнулся. Провел ладонью по щеке, брезгливо стряхнув с пальцев засохшую кровь, оглянулся, скользнул взглядом по плотно закрытым ставням.

…Если Польша, то, вероятно, Раков, там у них ближайший аэродром. Центр местной контрабанды и филиал Экспозитуры № 1. Обо всем этом было в бумагах, которые ему дали прочесть в Минске, в секретном отделе.

Соберись, студент!..

– Имя и фамилию я назвал, место службы вы и без меня знаете. Больше ни на какие вопросы отвечать не буду. Я не военнопленный, наши страны не воюют.

Пани подпоручник лицом не дрогнула.

– Не будете? Хорошо подумали, господин Белов?

Он пожал плечами.

– А что тут думать? Вы наверняка из «Двуйки», Второго отдела Главного штаба. Работаете против нас, значит, офензива, Секция ІІа.

Лекцию о польской разведке им читали на курсах месяц назад. Конспектировать пришлось в секретных тетрадях. Страницы прошиты суровой ниткой при сургуче, синяя печать на обложке.

– Вы, пани подпоручник, офицер, хотя меня не старше. Наверняка служите недавно, а до этого учились, как и я. Значит, и вам и мне объясняли правила поведения на допросе.

Девушка, кивнув, поглядела с интересом.

– Объясняли. Равно как и технику допроса при полном отказе фигуранта от сотрудничества.

Наклонилась вперед, улыбнулась краешком губ:

– Бифштексом стать не хочешь, комиссарчик?

Он почему-то не испугался. На ответную улыбку сил не хватило, но ответил твердо: