Александр Банковский - Бессознательные люди

– Это не лекарство, это…

– Что это?

Я забыл.

– А голову ты дома не забыл?

Мысли текли медленно, путались, и я не мог вспомнить. Если бы эти люди хоть чуть-чуть расступились, дали мне подышать – я бы точно вспомнил. Но они лишь плотнее обступили меня. Что-то спрашивали, чего-то от меня хотели. Я запрокинул голову, чтобы хоть немного глотнуть свежего воздуха.

Прямо надо мной висело яблоко, гнилое. Большая капля сока медленно стекла по нему и упала мне в рот. Почему я подумал, что оно гнилое? Оно сочное, спелое, прелестное яблочко. Я сорвал его и уже собирался укусить, но оно исчезло. Я почувствовал облегчение и тоску. Но не мог понять почему. Мысли никак не хотели связаться вместе, голова закружилась, мир наклонился, и я упал на дно ямы.

– Не надо, пожалуйста, не закапывайте меня! – молил я. – За что вы так со мной?

– Тебя спросили.

Первый насыпал на мою грудь земли с лопаты.

– А ты не ответил.

Второй поднял с земли крест.

– Теперь ты уснешь навечно.

Проснулся, мне было холодно и мокро, а красный утренний свет разлился по потолку из щели между занавесками. Этой ночью было двадцать пять градусов тепла.

Все эти люди… Такие странные. Каждый говорил не так, как предыдущий. К каждому требовался свой подход. Сегодня собеседовали восемь человек. К моему облегчению, люди не проявляли такого интереса к предмету исследования, как те из сна. Их куда больше волновали условия и оплата, а на эти вопросы отвечал Саня.

По итогу первого дня четверо отказались сразу, остальные сказали, что подумают. Бюджета хватит на шестерых, так что, если они согласятся, останется найти всего лишь одного. Думаю, к концу недели укомплектуем подопытных. Хотя, возможно, стоит подписать больше людей на случай, если кто-то передумает в последний момент. Лишним-то мы всегда можем отказать прямо перед началом.

17 июня

К пятнице у нас набралось двенадцать «думающих». Пока никто из них не перезвонил. Хотя более скорого ответа мы и не ожидали. Впереди выходные, люди отдохнут, подумают, выспятся, поговорят с родными.

После работы ходили на осмотр помещения, найденного профессором Севаняном. Полное разочарование. Я по своей природе человек непривередливый. По крайней мере сам себя таким считаю. Но это было слишком плохо, даже для меня. И слишком дорого, судя по реакции Багреева.

Старое кирпичное здание во Фрунзенском районе находилось в ведомстве районной администрации. Построенное еще в имперские времена, когда-то оно использовалось как госпиталь. Но от былого в нем не осталось даже мебели. Голые стены с облупившейся краской, битая плитка на полу, сплошная антисанитария, кое-где даже видел черную плесень. Деревянные потолочные перекрытия казались гнилыми в вечерней тени. Большая часть висевших лампочек Ильича перегорели. Хорошо, что белые ночи. В восемь вечера еще можно было разглядеть всю эту красоту.

О чем Севанян думал, предлагая такое? Как мы, а главное – наши подопытные смогли бы провести там три месяца зимой? Наверняка все трубы и батареи давно забиты и тепла в них не бывает. Нам это не подходит.

24 июня

Прошла неделя собеседований, но пока никаких результатов. Никто из «думающих» с нами не связался. Наверное, ищут варианты получше, отложив наше предложение про запас. Не могу их в этом винить.

Одолжил Сане свою шаху на денек, пока его бэха в сервисе. Я его предупредил – одна царапина, и он заплатит как за порчу культурного наследия ЮНЕСКО. Посмеялся, говорит: поцарапает – купит мне новую.

Зато прошел пешком через весь центр, встретил Алису с работы, и мы погуляли. Прям как в юности.

27 июня

Профессор Севанян нашел еще одно место, чуть лучше предыдущего. На этот раз здание хотя бы не было заброшено, но находилось на рассмотрении о признании его аварийным.

– Ой, Давид, ну Давид, ну ты даешь, – насмехался Веденков. – Даже не знаю, у чего сильнее крыша течет – у твоих домов или у тебя.

– За наши деньги ничего лучше не найдешь, – огрызнулся тот. – Ты-то вообще ничего не нашел.

– О, я-то нашел. Я такое нашел! Вот увидишь.

28 июня

Как я понял, бОльшая часть соискателей – студенты или люди за сорок, оставшиеся без работы. Стоит ли говорить, что второй тип людей не слишком настроен испытывать на себе экспериментальные приборы. У большинства после ужасов девяностых не осталось доверия даже к государству. А тут тебе будут впрыскивать непонятно что, непонятно кто, непонятно зачем.

– Дурите народ! Мне работа нужна, настоящая работа! А вы мне предлагаете стать подопытной крысой и хотите пичкать меня всякой отравой? Тьфу на вас!