Александр Громов - Менуэт святого Витта, Властелин пустоты

— Замуровано для безопасности, — пояснил Умнейший.

Леон вслед за ним приложил ладонь к стене. Стена была обыкновенная, холодная.

— Здесь все мертво, — сказал Умнейший. — То ли сдох источник, то ли просто-напросто физический износ привел к отказу. Излучатель давным-давно выработал ресурс. Наверяка где-то на планете скрыты и ретрансляторы, только нам до них дела нет, — Умнейший поперхал. — Сказать по правде, ни в какие склады оружия я с самого начала не верил. Зачем свозить оружие в Столицу, если гораздо проще уничтожить его на местах? А вот о существовании гипноизлучателя догадывался уже потому, что не могут люди быть такими ангелами, догадывался и намеревался его выключить. Лучшее оружие, поверь мне, не железки, а обученные люди. Железки приложатся. А он, оказывается, уже бездействует лет пятьдесят, если не больше — иначе я успел бы почувствовать на себе его действие… Я мог бы догадаться и раньше. Обыкновенная релаксация, инерционный хвост. Не понимаешь? Сохраняющий себя социум самоконсервируется в собственном соку, вопрос лишь в том, надолго ли хватит этого сока… А скажи-ка мне: у вас в деревне никто из стариков не замечал, что молодежь стала наглее и дети непослушнее? Стой, молчи! Старик не старик, если на это не жалуется. Я лучше спрошу по-другому: лесная дичь проявляла прежде признаки агрессивности?

Леон задумался.

— При прадедах, говорят, драконы на людей никогда не нападали, даже незашептанные. Только я в это не верю.

— Зря не веришь, — сказал Умнейший. — Я убежден, что так и было. Гипноизлучатель исправно работал целые столетия — скажи спасибо вашим предкам! Он скорее всего многоцелевой и, как я понял, был настроен на подавление агрессивности живых существ и, конечно, на ограничение функций воспроизводства. — Старик неожиданно хихикнул. — Представляю себе, как местные хищники — те еще! — еле таскали ноги от голода, грызли кору, но отказывались активно охотиться. Видел я один череп — зубищи в локоть длиной. Подобрел, вот и вымер. По существу, Простор уже один раз пережил очистку, только та очистка была умнее нынешней. Хищники не охотятся, паразиты не кусают, люди забыли оружие… Что ж, по правде сказать, ваши предки нашли довольно радикальный способ гасить военные конфликты в самом зародыше! Решительными людьми были ваши пращуры…

— Напрасно мы проделали такой путь, — констатировал Леон. — Оружия нет.

Старик осклабился.

— Еще неизвестно, напрасно ли. А на оружие плюнь. Достанем. Может, и здесь что-то найдем. Сделаем, наконец! Главное, теперь ничто не помешает пустить его в ход, кроме нескольких древних суеверий. Вот теперь начнется настоящая работа. Нам понадобятся люди, очень много людей. И прежде всего нужно, чтобы они поняли: единственный их шанс остановить очистку — это мы с тобой. Ты и я.

— От очистки они спрячутся в лесах, — возразил Леон.

— Наскоки заурядов на деревни еще не очистка, — покачал головой старик. — Это пока лишь разведка, знаю я их методы. Настоящая очистка выглядит совсем не так и начнется чуть позже. — Старик помолчал. — Может быть, как раз сейчас она начинается…

Лес сжимался, умирал. Приблизился, наступил и прошел короткий дождливый сезон, распустились цветы на деревьях, повсюду на лесных полянах пробилась и пошла в рост новая трава, — но там, где вокруг остававшихся неподвижными Железных Зверей неуклонно ширились засыпанные пеплом пустоши, не пробилось ничего. После дождей пепел вначале превратился в вязкую грязь, потом стянулся и затвердел испещренной трещинами коркой. Семена, упавшие туда, не прорастали. Даже трава-колючка, способная расти где угодно, почему-то не могла прижиться на выжженной земле. («Стерилизация высшего порядка, — терпеливо, словно разговаривая с детьми, объяснял Умнейший. — Не только по поверхности, но и вглубь, так что на живые корни не надейтесь. Лет десять ничего не вырастет, пока не будут подчищены острова и океан».) Пустошь росла. Над краем леса постоянно сновали детеныши Железного Зверя, и то, что еще вчера было пограничьем, сегодня становилось пустошью. К окончанию периода дождей Парис подсчитал, что площадь лесов Простора, вероятно, уменьшилась на одну десятую часть.

Но девять десятых еще стояли, и казалось, не всё так уж плохо. По-прежнему пели лесные бабочки, ползали по ветвям медлительные слизнивцы, лесные драконы обгладывали сочные кусты, летали птицы. Уходя глубже в леса, люди видели то же, что и раньше, — вдали от страшных Железных Зверей трудно было поверить, что лес — не навсегда. Конечно, нет! Он вечен, как Простор, он неизменен.