Андрей Васильев - Файролл. Снисхождение. Том 1

– Вот. – Шелестова покопалась на своем столе и протянула мне листок бумаги.

Я взял его и вслух прочел верхнюю строчку: «Геймплей Файролла – новое и уникальное слово в индустрии игр».

В кабинете установилась тишина.

Я глубоко вздохнул, поднял глаза на Шелестову, которая накручивала на палец локон.

– Поясни, – попросил я ее, тряхнув листком.

– Ну, просто вы такой забавный, когда злитесь, – прощебетала Елена. – У вас глазки в этот момент так смешно выпучиваются. И еще – давно шума у нас не было, застоялись мы, вот я и решила…

– Во дает! – в один голос сказали Стройников и Самошников.

– Я в домике, – сообщил всем Петрович, хорошо знавший меня, а потому накрывший голову пустой «короновской» папкой.

– Уволю! – зарычала Вика.

– Я всегда говорила, что она чокнутая, – сообщила Соловьева Таше, которая даже перестала жевать пирожок.

Ксюша – и та что-то пискнула из своего угла.

Я махнул рукой, призывая всех к тишине.

Мне было, что сказать этой возмутительнице спокойствия. Например – хорошую фразу из не нового, но отличного сериала, которая звучала приблизительно как: «У тебя демоны в мозгу совокупляются».

Или последовать совету Вики.

Или ударить её рублем. Мера для нее совершенно нестрашная, но унизительная.

Или…

Но я не стал делать ничего из этого длинного списка. Даже не потому, что это все было бы впустую.

Просто – глупо наказывать того, кто выкидывает те же номера, которые в свое время выкидывал ты сам. Странно, что я сразу этого не понял. Это же была моя собственная шутка. И это был мой текст. Не статьи, а непосредственно диалога. Семь лет назад, когда мозгов у меня было еще меньше, чем сейчас, я выкинул аналогичную штуку с Мамонтом, на спор. Мы тогда забились с Сашкой Овчинниковым на ящик пива о том, что я доведу нашего главреда до белого каления, но при этом он меня не уволит.

Придумать трюк было несложно, тут главное было то, чтобы никто про это не знал. Ведь стуканули бы – и пиши пропало. Чего-чего, а «барабанов» у нас хватало и тогда, и потом. Вот и знали про мою задумку кроме Сашки только Маринка Свиридова да Олег Ничитайло, фотограф, я его попросил Мамонта сфоткать в момент гнева. Он, когда на меня орал, так забавно всегда ноздри раздувал, как будто вот-вот из них огонь выпустит. Только ради этого стоило затевать этот розыгрыш! Не человек, а Змей Горыныч, честное слово.

Нет, все-таки скотина я был тогда. Не в том дело, что я с Мамонтом нынче местами поменялся, а в том, что нельзя было так. Впрочем, понимание приходит с годами, и стыд за свои поступки тоже. Тогда мне это казалось смешным.

Все получилось, спор я выиграл, а фотка эта до сих пор где-то дома у меня в шкафу лежит.

Но откуда она про это знает? Кто ей рассказать мог? Тогда ведь так никто и не понял, что это шутка была, все решили, что я окончательно сбрендил. Маринка на трассе «Дон» погибла, Олег пропал без вести где-то на Черном Континенте, он же через год перевелся в АПН «Новости» штатным фотографом. Сашка? Скорее всего, это его рук дело. Не сам же Мамонт ей эту историю поведал?

Хотя – может, и совпадение высшего порядка, такое бывает. Впрочем, это несложно проверить.

– В один прекрасный день тебе непременно проломят голову, – с непонятным мне самому удовольствием, повторил я слова Мамонта, те самые, которые он мне сказал семь лет назад. – Когда этот день наступит, я поверю в высшую справедливость.

– Это вряд ли, – Шелестова развела руками. – Я же стала журналисткой и даже работаю в вашем еженедельнике, а вы о какой-то высшей справедливости толкуете.

– Всем работать, – я скривил рот, скрывая улыбку. – Шелестова – ко мне в кабинет.

– Допрыгалась, – злорадно прошипела Соловьева.

Остальные тревожно переглянулись.

– Давно пора, – Вика, по-моему, была готова просто захлопать в ладоши. – Одним днем, да? Чего ей две недели здесь нам глаза мозолить?

– Душа моя, просмотри новости, которые отобрали для нового выпуска, – попросил я и закрыл дверь прямо перед ее носом.

– Не поняла, – донеслось из-за двери.

Шелестова села в кресло, положила руки на колени и уставилась на меня.

– Овчинников? – утвердительно спросил я.

– Он, – подтвердила Елена и внезапно завопила. – Нет! Нет, Харитон Юрьевич, только не ремнем, у меня на попке следы останутся!

После чего пару раз смачно хлопнула ладонью по столу.

– Что ты за человек такой? – спросил я у нее обреченно.

– Насколько я поняла из рассказов Александра Валентиновича, – то я – это вы лет семь-десять назад, – заговорщицки прошептала мне Елена и уже в голос добавила, слегка охнув: