Ник Перумов: Молли Блэкуотер. Сталь, пар и магия

Медведь кивнул, молча, как и обычно.

– В город литерными поездами прибывают подкрепления. Особые Департаменты со всей страны шлют сборные команды. И сам Норд-Йорк наводнён войсками. Егеря, стрелки, даже сапёры и железнодорожники! Снимают команды с бронепоездов – и в город. Вас ищут, мои дорогие. – Мистер Питтвик злорадно ухмыльнулся. – Да только не найдут, куда им!

– А… Фанни… про неё… говорят? – слабым голосом спросила Молли, замирая от страха.

Мистер Питтвик кашлянул, потупился.

– Нет, мисс. Не говорят. Понимаю вашу тревогу, но это молчание ничего не значит. Зная департаментских, не сомневаюсь – уж они-то точно проболтались бы об «уничтожении пособницы злокозненных магиков». Так что не теряйте надежды, мисс!

– Я не теряю, – уныло ответила Молли.

– Вот и хорошо, мисс. Оставайтесь тут, приходите в себя, а старый мистер Питтвик станет смотреть и слушать!.. Пока не узнаю точно, что случилось с вашими родными.

Ночью, когда мистер Питтвик вновь пропадал в Пушечном клубе, а дежурила возле Молли Ярина, к самой Молли впервые пришла госпожа Старшая. Уже не голос её, не отдельные фразы, нет, старая волшебница словно сама оказалась рядом.

Это было настолько неожиданно и ярко, что Молли едва не перепутала явь с видением.

Вот сидит, склонив голову и осторожно касаясь её пальцев, нахальная и дерзкая Ярина, сейчас присмиревшая, едва ли не печальная. Улеглась рядом, обхватив лапками предплечье, пушистая и тёплая кошка Ди. Всё тихо.

И так же тихо через порог шагнула госпожа Старшая.

Молли дёрнулась, услыхала тревожный шёпот Ярины и только тут сообразила, что «превращальщица» госпожу Старшую не видит.

Старая колдунья выглядела скверно. Тяжело опиралась на клюку, левая рука, плечо все замотаны какими-то тряпицами, на голове – настоящий тюрбан повязок. Ещё острее стал нос, ещё глубже – провалы глаз.

Госпожа Старшая остановилась возле постели, коротко взглянула на Ярину, усмехнулась.

– Непоседа наша и тут поспела…

– Госпожа!..

– Лежи и не вскакивай! – строго велела волшебница. – Недолго мне балакать с тобой сил хватит. Слушай внимательно да запоминай. Поведать в точности, что тебе делать нужно, у меня не получится, такое только в сказках. Ну, помнишь ведь, принеси живой да мёртвой воды или там молодильных яблок. А у меня уж скорее выйдет «пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что». Одно тебе посоветую: пусть ты за ними охотиться станешь, а не они за тобой. Сильны пэры эти, и не пойму я, старая да раненая, в чём их сила, но чтобы с тобой сладить, их эвон сколько нужно! Бери их по месту, бери их поодиночке. Пусть они тени своей боятся, пусть шороха каждого пугаются!.. Притворяйся, прикидывайся, хитрой будь, аки змея!.. Иди на них, сама их ищи, выбирай момент, чтоб ударить! Не шибко мои сородичи в сём искусны, но притворись, если надо, своей прикинься! Поплачь, порыдай, они это любят. Много их против тебя, одна не сдюжишь, коль грудь на грудь, – изворотливостью бери! Но не застывай тут, не задерживайся!

– Госпожа Старшая… Почему у меня сила… магия – пропадает? То есть, то нет! – Молли выпалила самый мучивший, наверное, в тот миг вопрос. Потому что с силой она сможет помочь и маме с папой, и братику, и другим детям Норд-Йорка, о которых говорил мистер Питтвик, а вот без силы…

Госпожа Старшая покачала головой.

– А ты, милая, думала, что «локоть-ладонь-пальцы» освоила, Жар-птицу разок на волю выпустила, огонь подземный обуздать помогла – и всё, больше ничему учиться не надо? Готовая чародейка? Всё мóгущая волшебница? Не бывает так, любезная моя. Учиться надо куда дольше: тому, как всегда силу в себе держать, как возобновлять, как не растрачивать понапрасну, как не обескровить себя до последнего предела…

– А почему же вы меня… ничему этому не учили?! – так и вскинулась Молли.

– Потому, – грустно сказала госпожа Старшая, – что уходила ты от меня, милая. Домой тебя тянуло. Чужбина – она чужбина и есть. Так вот даже и лучше было б, останься ты в Норд-Йорке без магии. Не обнаружили б тебя, не уловили бы! И разве не права я оказалась? Разве не спасло это тебя?

– Спасло, – призналась Молли. Но внутри всё по-прежнему горело от жгучей и злой обиды.

– Вот потому и не говорю тебе возвращайся, мол, ко мне, – продолжала Старшая. – Всё равно не вернёшься, егоза егозовна. Иное тебя гонит, иное совсем.

– Нет, госпожа Старшая, – вдруг сказала Молли. – Я вернусь, обязательно! Дайте только моих спасти. И… всё-таки, как силу возвращать? Чтобы побыстрее? А то я сделаю заклятье – и всё.