Василий Головачев - Большой лес. Многомерность

– Вы говорите – между идентичными мирами, но Большой Лес и Земля отличаются довольно ощутимо.

– Если вдуматься – не так уж и ощутимо. Воздух, сила тяжести, растительность, вода, насекомые – абсолютные родственники земных. А что касается геометрии рельефа, то она порождена крохотным отклонением мерности континуума Большого Леса.

– Три и четырнадцать сотых, – не удержался от реплики Платов. – Число «пи».

– Совершенно верно. Кстати, реальные квантовые запутанности должны возникать и между мирами любых типов многомирий.

– Всё это звучит красиво, – хмыкнул Шарий, – но что полезного нам даст ваше предположение?

Амнуэль с сомнением глянул на Дорохова:

– Боюсь, придётся объяснять теорию…

– Боюсь, теория нам не поможет. – Шарий перевёл взгляд на Дорохова. – Андрей Тарасович, мне кажется, вы напрасно отвлекли Илью Павловича от работы.

– Я ищу все варианты решения проблемы, – сухо проговорил генерал. – Надеюсь, Илья Павлович даст нам необходимые рекомендации.

– Тут есть нюансы, – сказал Амнуэль. – Квантовые запутанности могут возникать спонтанно как результат топологического многообразия пространственно-временных континуумов. Но ведь возможен и направленный стык? Понимаете? Искусственно созданный?

– Вы хотите сказать…

– Ну, конечно! – воскликнул Платов. – Как же я сразу не догадался!

Взгляды присутствующих заставили его стушеваться.

– Извините за горячность. Павел Васильевич, но что, если Большой Лес сам может создавать пробои между нашими мирами – иномерианы?

– Допустим, и что?

– Даже если он не создаёт пробои, почему бы нам самим не сделать иномериану? – закончил Амнуэль обыденным тоном.

– Каким же это образом? – недоумённо поинтересовался Ставиский.

Амнуэль пожал плечами:

– Давайте думать.

С высоты двух километров двойной кратер казался чудовищной глазницей чёрного цвета, обрамлённой голубыми и сиреневыми «ресницами» – трещинами и рвами. «Глазница» уходила в почву на глубину не менее трёх километров и была окружена оранжево-жёлтым песком, спёкшимся от жара.

Несколько минут все трое: Максим, Вероника и Редошкин – рассматривали кратер через очки гаджетов управления самолётом, потом девушка передёрнула плечами и произнесла изменившимся голосом:

– Кошмар! А если бы мы во время попадания сидели в Крепости?

– То сейчас бы не разговаривали, – с кряхтением ответил лейтенант. – Командир, здесь ничего не изменилось. Всё, что можно было вытащить из нижнего яруса, мы вынесли.

– Вернёмся из похода, покопаемся здесь для очистки совести. Может, ничего и не найдём, но хотя бы убедимся, что никто из Демонов не выжил.

– Это правильно.

– Ничего подозрительного не заметили?

– Нет, – дружно ответили «члены экипажа».

– Тогда погнали!

Самолёт поднялся выше и устремился «на север», туда, где должна была располагаться вторая Крепость, принадлежавшая другой расе Демонов Войны, и куда в течение дня плыло в небесах светило Большого Леса.

Ландшафт под аппаратом слился в единый пёстрый ковёр, основным цветом которого был зелёно-синий.

Небо над самолётом приобрело фиолетовый оттенок, превращаясь вовсе не в чёрный бархат знакомого космоса, а в туманную пелену, и там, в тысячах километров (на самом деле – в сотнях тысяч, по утверждению Карапетяна, а то и в сотнях миллионов километров), проглянули контуры такой же лесной мозаики.

Максим невольно покачал головой. Трудно было привыкнуть к мысли, что над Большим Лесом располагается точно такой же Большой Лес, причём не новый его слой, какие существовали в подземных уровнях, а он сам словно отражение в зеркале вселенского масштаба. Но этот мир, с одной стороны, казался вполне земным, а с другой – представлял собой более сложный континуум, образованный небольшой добавкой измерений – четырнадцать сотых.

– Веди джет, – сказал майор, вылезая из «саркофага» управления аппаратом и снимая с головы «рога» «мысленного джойстика».

– Веду, – отозвался Редошкин.

Вероника вопросительно посмотрела на Максима:

– Сделать чай?

– Чай заваривают, – улыбнулся он, – а не делают.

Девушка смутилась:

– Я оговорилась.

– Делай, – поспешил добавить Максим, заметив, что любимая готова обидеться. Подумал сердито: соображай, голова садовая, прежде чем учить кого-то русскому языку. Добавил шутливо, надеясь разрядить обстановку:

– Ослаб я что-то после похода за грибами.