Александр Бердник - Сердце Вселенной. Повести

— Приехал? А я жду, не дождусь! Надолго?

— На месяц, мама!

— Слава тебе господи! А потом… опять туда?

Мать несмело показала глазами на небо. Андрей засмеялся и утвердительно кивнул головой.

— На Марс, мама!

Мать жалобно вздохнула, смахнула слезу.

— Думала, налетаешься… женишься. Такие девушки кругом заневестились. Я бы внуков нянчила!

— Э, мама, — махнул рукою Андрей, — мои невесты возле звезд летают. Может, где-нибудь поймаю, тогда привезу к тебе на поклон.

— Все смеешься!

— Нет, серьезно.

— Да пойдем же в хату, Андрейка! Будем звать гостей.

Но звать гостей не пришлось. Соседские ребята видели Андрея, когда он подходил к дому и помчались по селу с криком:

— Савенко приехал! Дядя Андрей приехал!

К хате Савенко потянулись люди. Пришел председатель сельсовета, завклубом и не успела мать накормить сына обедом, как его повели в клуб. Там уже собралось почти все село.

Встреча вышла торжественной и задушевной. Ученики тут же организовали концерт самодеятельности. Растроганный Андрей отвечал на сотни вопросов, осматривал модели ракет, сделанные в школьном кружке, рассказывал о полетах на Луну, о строительстве там первых научных баз, о приключениях в лунных пустынях, о подготовке первой экспедиции на Марс…

Встреча затянулась до полуночи. Домой героя провожали всем селом. Он шел улыбаясь, впитывая всем своим существом неповторимый аромат степного села, очарование ночного, окропленного звездными брызгами неба и лунного света.

Провожатые, пожелав спокойной ночи, разошлись. Мать, как бывало, села на завалинку, Андрей прилег, положив ей голову на колени. Оба молчали. Там, где сердца переполнены, — слов не надо.

Мать гладит волнистые волосы сына, опять и опять переживает всю его бурную жизнь. Скоро снова боль… разлука, сомнения, ожидание, неизвестность… Пусть! Зато сегодня сердце сына бьется рядом с материнским сердцем, его бунтарская душа на минуту задремала у родительского порога…

— Сынок…

— Что, мама?

— А не страшно тебе там… в небе?

Морщинки улыбки ложатся вокруг сыновних глаз, он едва заметно качает головой.

— Не страшно, мама. Ты помнишь — в детстве я часто смотрел на звезды, на луну?

— Помню, Андрейка.

— Еще тогда у меня возникла странная мысль… А, может быть, и не странная… Я понял, что человек — не чужой во Вселенной… Что он — ее часть… так, как листок на дереве, как клетка в нашем теле… Когда я бываю на Луне, я вижу на небе Землю… И я знаю, что на Земле есть ты, мама… Когда я полечу на Марс, я буду видеть зеленую звездочку нашей планеты. А если придется отправиться к далеким звездам — буду следить за Солнцем. Сердце будет чувствовать, что возле Солнца планета, где живет моя мать… И так будет всегда, мама… Когда-нибудь люди умчатся за пределы нашей галактики. И тогда космонавты будут смотреть на родную звездную спираль. Среди миллиардов ее огоньков будет один огонек нашего Солнца. А возле него — опять единая, своя, неповторимая, планета… и мать…

Слезы радости катятся по материнским щекам. Она молчит, всем сердцем вбирает дорогой голос. О, какая счастливая у меня судьба! Сын полетит к таинственным мирам, и следом за ним простелется материнское благословение. И под дыханием этой любви черная бездна оживет и станет когда-нибудь домом, таким же уютным, как теплая, обжитая земля!

А сейчас спи, сынок, спи, Андрейка… Пусть пройдут перед тобою давно ушедшие годы, пусть напоят душу целительными воспоминаниями детства…

И сын дремлет, утомленный впечатлениями долгого летнего дня. В затуманившемся сознании рождаются и угасают мимолетные видения… И вдруг в их легкий воздушный хоровод осторожно вплетается ролос матери:

— Вставай, Андрейка! Проснись!

Андрей вскакивает с завалинки, протирает глаза. Близится рассвет. В воротах стоит молодая девушка — письмоносец. Она смущенно улыбается и несмело подходит к Андрею.

— Я не хотела беспокоить. Но тут написано: срочно,

— В чем дело? — не понимает Андрей.

— Телеграмма, — едва слышно отвечает мать.

Андрей при свете заходящей луны прочитал телеграмму, стремительно повернулся к матери.

— Мне надо ехать, мама!

Не вскрикнула, не заплакала, только, склонив голову, прошептала:

— Когда?

— Сейчас. Немедленно.

— И не вернешься?

— Не знаю.

— Когда же тебя ждать, сынок?

— Не знаю, мама…

Соколов не спал трое суток. Дни и ночи проводил он в лаборатории, исследуя таинственный предмет, принесенный ракетой. На четвертую ночь он решил отдохнуть.