Клиффорд Саймак - Ветер чужого мира

– Но это не имеет к нам прямого отношения, – заметила Мэри-Кей. – Мы не ощутим никакого физического воздействия – во всяком случае, сейчас. Наши мучения носят интеллектуальный характер. Рушатся наши представления о вселенной. И нам больно. Такая огромная, такая прекрасная вселенная – никакой другой мы не знаем – перестанет существовать.

– Они могут ошибаться, – пожал плечами Мартин. – А что, если в их расчеты вкралась какая-то ошибка? Или наблюдения оказались неверными. А что, если на самом деле вселенная не погибнет? Наконец, может существовать другая вселенная. После того как все вернется на прежние места, произойдет космический взрыв и возникнет новая вселенная.

– Но она уже не будет прежней. То будет иная вселенная. В ней появятся другие виды жизни, другие типы разума. Или новая жизнь вовсе не будет разумной. Лишь энергия и материя. Звезды будут гореть только для себя. Никто не будет смотреть на них и удивляться. Именно по этой причине, Джей, наша вселенная столь прекрасна. В ней обитают маленькие капельки жизни, обладающие способностью удивляться.

– Не только удивляться, – возразил Джей, – они еще имеют дерзость задавать вопросы. Главная беда состоит не в том, что вселенная приближается к своему концу, а в том, что никому не удалось постичь ее смысл.

– Джей, я размышляла…

– Ты постоянно размышляешь. О чем на сей раз?

– Это глупо. Все мои размышления глупые. Как ты считаешь, мы способны переживать что-то во времени, добираться до чего-то во времени, как в пространстве?

– Не знаю. Никогда об этом не задумывался.

– Ты знаешь, то место, которое я нашла… Такое спокойное… чудесное. Такое счастливое и святое. Ты представляешь, чем оно может быть?

– Давай не будем говорить об этом сейчас, – предложил Джей. – Ты только еще сильнее расстроишься. Все остальные уже ушли. Быть может, пора и нам.

Он оглядел опустевшую гостиную и собрался встать. Но Мэри-Кей взяла его за руку и удержала на месте.

– Я думаю об этом, – сказала она. – Размышляю о найденном мной месте – быть может, оно будет существовать и после того, как все исчезнет. Вселенной больше не будет, но останутся кое-какие хорошие, достойные вещи. То, что мы – или другие разумные существа – недостаточно ценили. Мир, любовь, святость… – они, как мне кажется, не могут исчезнуть.

– Я не знаю, Мэри. Господи, ну откуда я могу знать!

– Я надеюсь, что так и будет. Очень надеюсь. У меня возникло чувство, что я не ошиблась. А я привыкла доверять своим чувствам. В том месте, которое мне посчастливилось найти, нужно полагаться только на свои чувства. Там больше ничего нет – только чувства. А ты полагаешься на чувства, Джей?

– Нет, – ответил он, вставая, и протянул Мэри руку. – А тебе известно, что ты красива и безумна?..

Он едва успел выхватить платок и поднести его к лицу, прежде чем чихнуть.

– Бедный Джей, – вздохнула Мэри. – У тебя опять аллергия.

Мартин устроился перед панелью управления и поправил шлем. Несмотря на то что этот шлем ужасно его раздражал, Джей был обязан его надевать, поскольку именно через шлем информация перекачивалась в банк данных.

– Эйнштейн, ты здесь? – спросил он.

– Я здесь, – ответил Эйнштейн, – и готов начать. У тебя снова началась аллергия. Ты опять принимал химикаты?

– Да. Но они мало помогают.

– Мы тебе сочувствуем.

– Большое спасибо, – ответил Мартин.

– Когда мы закончили в прошлый раз, шло обсуждение…

– Один момент, Эйнштейн. У меня вопрос.

– Спрашивай.

– Он не имеет отношения к теме нашего обсуждения. Я давно хотел его задать, но никак не мог набраться мужества.

– Спрашивай.

– Мы уже довольно долго обсуждаем путешествия со скоростями, превосходящими скорость света, а я ничего не могу понять. Ты проявил удивительное терпение. Не обращал внимания на мою глупость. И готов продолжать, хотя иногда тебе наверняка кажется, что из этого ничего не выйдет. Я хочу спросить: почему? Почему ты хочешь продолжать?

– Это просто, – сказал Эйнштейн. – Вы помогаете нам. Мы помогаем вам.

– Но я ничем тебе не помог.

– Неправда. Ты помнишь, как мы в первый раз обратили внимание на твою аллергию?

– Уже довольно давно.

– Мы спросили у тебя, как от нее избавиться. И ты использовал термин, который был нам неизвестен.

– Лекарство?

– Да. Мы спросили у тебя, что такое лекарство. И ты объяснил. «Химикаты», – сказал ты. Химикаты мы знаем.

– Да, кажется, так все и было.