Alex Hawk - TERRA NOVA

– Нам сообщили о задержанном, андроид ПиДиЭй восемнадцать, доложите о правонарушении, – обратился к андроиду приблизившийся крестоносец, второй остался около машины. Он был высокого роста, и, как показалось Декстеру, ничуть не меньше андроида.

– Задержанный Питер Грей, противоречивое нарушение, употребление несертифицированного вещества. Предположительно – «Красная Пыль».

– Что противоречивого? – спросил крестоносец, обратившись уже к Декстеру, всем видом показывая, что именно Декс должен был разруливать этот вопрос, а никак не они.

– Он из Франкии, – вяло ответил Декс, – там он разрешен. ПиДи решил, что, технически, он закон не нарушил, я так не считаю ведь…

– Понятно, – перебил его крестоносец. – Маркус, забираем его.

Второй подошел и забрал бедолагу из рук андроида.

– Продолжайте патрулирование, Декстер Шоу, – обратился к нему первый крестоносец, чьего имени Декс так и не знал. – вам интересна его судьба? Вас приглашать на суд?

– Ну… Нет, наверное, – замялся Декстер. Он и правда не знал интересна ему судьба этого парня или нет. – вы разве будете его судить по правилам ордена?

– Мы свяжемся для начала с его отцом, – вдруг мягко заговорил Маркус, уже усадивший задержанного в транспортник. – нужно узнать в курсе ли он, что употребляет его сын, и как он сам отреагирует на это.

– А, хм, понятно. Что ж, звучит правильно, – кисло улыбнулся Декс. – в таком случае мое участие более не требуется. Пойдем ПиДи, господа сами со всем разберутся! Всего доброго!

Он начал удалятся. Андроид совершил легкий поклон членам Ордена, как этого требовал этикет и двинулся за Декстером. Крестоносцы стали усаживаться в транспортник. Как только дверь закрылась, Декстер обернулся и посмотрел вслед уезжающей машине. «Какие они правильные, тьфу! – выругался он про себя. – у отца узнают его, а если бы этот сопляк не принадлежал известной фамилии, вы бы его судьбу тут же решили…»

Остаток рабочего дня прошел без инцидентов. Декстер успокоился и вновь вернулся к своим дурным привычкам и пессимистично-угрюмому настроению. Не потому, что его что-то расстраивало, а потому, что в таком угрюмом, саморазрушающем настрое ему было вполне комфортно. Это была его личная норма. С утра он тоже был угрюм, и был таким же недовольным при встрече с двумя крестоносцами, но это было не то. Ему не было комфортно. Что-то терзало и тревожило его больше обычного, да так, что даже сигареты не спасали, а благодарность хозяина бара вдруг ужалила его куда-то в самое нутро. Он вдруг становился максимально уязвимым и терял контроль над собой и своей угрюмой маской. Как будто в этот миг он превращался в самого себя, того маленького мальчика пяти лет, когда ему сообщили о гибели родителей. Когда он не мог ничего сам и был максимально уязвим. Но Декс считал, что его настоящее «я», это угрюмый юноша с мешками под глазами из-за вечных недосыпов, с сигаретой в одной руке и бутылкой виски в другой, нацеленный на саморазрушение как тела, так и души. В таком «я» ему было комфортно. Он медленно уничтожал себя, но мог контролировать этот процесс, так чтобы реально не умереть и всегда двигаться к заветной цели, не достигая ее. Этот контроль и предсказуемость финала давали Декстеру покой.

Отработав три часа, Декстер завернул в ближайшую забегаловку перекусить. Пожалуй, единственное, что нравилось Дексу во власти ордена – это их взгляд на работу. По каким-то там их «догмам», каждый Гражданин обязан был заниматься деятельностью. И эта деятельность делилась на личную и общественную. Под общественной подразумевалась обычная работа где-либо. Декстер отдавал свой «общественный долг» нянчась с двухметровой металлической детиной. На это, по правилам вездесущего ордена, отводилось от четырех до восьми часов. За четыре часа работы платили 75 процентов от возможной оплаты, за шесть часов 100 процентов, а за восемь – 125 процентов. Декс работал в патруле шесть часов, имея возможность прерваться на полчаса на обед. Если же, он сталкивался с какими-то правонарушениями, то мог задерживаться на дольше, и тогда оплата за этот день шла по расценкам восьмичасового дня. Впрочем, главное было не в этом. А в «личной деятельности», как ее называл орден. Из двадцати четырех часов суток – восемь отводились на «здоровый сон», а значит оставшиеся расчеты шли лишь из шестнадцати часов. Так, отработав на «общественной деятельности», Гражданин был обязан отдохнуть равное количество часов, а затем получить выходной на «личную деятельность». Так Декс и работал. Спал он, конечно, не сколько было положено, но это было уже его личное дело. Затем, он работал шесть часов в патруле, а после получал десять часов «свободного времени», слагаемые из шести равных работе и еще четырех оставшихся, что были «свободными». Следующий же день полностью отводился под «личную деятельность», что для Декса было просто обычным выходным, который он тратил на просмотр телика и походы по «злачным» заведениям. После чего, цикл повторялся.