Елена Корджева - По ту сторону чуда (сборник)

Могучий шаман Биру долго размышлял, как помочь Анду. Много недель он бил в бубен, призывая силы земли и неба на помощь. И в конце концов труд его увенчался успехом, ибо из глины, огня и звука бубна появилась Акама – дух дома. Именно она теперь и до скончания веков отвечала за то, чтобы в доме вождя Анду или того, кто придет после него, всегда пахло жильем, горел очаг и были еда и питье.

Акама оберегала дом Анду, а потом – дом следующего вождя, и следующего… Вожди, их жены и дети менялись, а Акама была всегда. Ровно до того дня, как кочевники невероятной, изрыгающей горящие стрелы тучей не налетели на их дом. Сгорело все. И в живых тоже не осталось никого, кто мог бы построить новый дом и откопать из песка и глины ее, Акаму.

Так было до тех пор, пока новый хозяин не достал ее из-под обломков и не отряхнул с нее прах прошлого мягкой кистью. Потом она долго лежала в запертом ящике. Вероятно, новому хозяину не нужна была ее помощь.

Потом ящик долго трясло и болтало в очень холодном месте, а потом – хозяин его открыл. И Акама поняла, что настало ее время: у нее теперь есть новый дом.

Пока хозяин спал, она с усердием изучила жилище. Этот дом совсем не похож на те, где она жила прежде, но она будет изо всех сил стараться, чтобы у ее нового хозяина всегда пахло жильем и были еда и питье.

Феликс слушал, и рот его все шире расползался в улыбке. Сколь бы невероятным ни казался этот рассказ, но кофе и пончики вовсе не были розыгрышем.

Как и чистое, вкусно пахнущее белье.

А главное, теперь он точно сможет завести себе кошку!

Вождь сидел у затухающего костра.

И лес, оставшийся за спиной, и кустарник, за которым его воины укрылись для отдыха, и степь, которая завтра станет местом последней битвы, – все утонуло в кромешной темноте.

Остался только костер.

Точнее, едва тлеющие угольки, которые вскоре окончательно прогорят, почернеют и остынут. И станут пеплом, который ветер шутя разнесет вокруг, заметая следы.

А потом настанет черед земли, почерневшей от огня, – ее затопчут звери, заметут листья, по ней проскачут копыта коней бесконечного полчища кочевников, и не останется даже следа от этого, совсем недавно столь яркого костра.

«Не останется следа и от нас, – думал вождь. – От меня, от моих воинов, от семьи и племени… По всему проскачет конница, рассекая живую плоть своими кривыми мечами, никого не оставляя в живых И даже некому будет похоронить нас под великим Родовым камнем…»

Так невесело размышлял он, сидя у почти уже погасшего костра.

Вдруг один из угольков – то ли подхваченный ветром, то ли по любой из других причин – откатился прочь. И там, на новом месте, замерцал так ярко, словно и не думал затухать. По поверхности головешки пробегали искры, становясь все ярче и ярче, словно находя новое топливо для всепожирающего огня. От уголька занялось несколько стеблей сухой травы, а там – вождь видел отчетливо – несколько невесть как очутившихся на его пути веточек. И вдруг сам по себе создался новый, набирающий силу костер.

И пламя костра заплясало в ночи, образуя причудливые фигуры, в которых вождь увидел битву.

Это была та последняя битва, где все они, все племя, должны были погибнуть от безжалостно разящих мечей врага.

Но нет, совсем не то плескалось в пламени костра! Вождь увидел великий Родовой камень, давший жизнь и место для жизни его племени.

Вождь в глухой досаде заскрипел зубами и с силой ударил кулаком по земле. Костер отреагировал немедленно: от Родового камня прямо по земле побежали, змеясь, тоненькие огненные ручейки. И все, что встречалось на их пути, словно оживало, окрашиваясь в цвет костра. Пламя, зажженное от крохотного, едва тлевшего уголька, вспыхнуло и поднялось вверх, заставив тьму отступить. Затаив дыхание, он смотрел, как поднимаются из земли те, кого давно уже проводили в подземное царство. Как загорается яркими лучами трава, превращаясь в острые, как бритва, лезвия, способные перерезать сухожилия любой из конниц. Как спешат присоединиться к его спящему войску призванные Родовым камнем духи полей и лесов.

Костер пылал ярко и ровно, словно ни ветер, ни дождь не могли ему помешать.

И сердце вождя озарил этот огонь. И показал путь.

Теперь он знал, что делать.

Вынув меч, он разворошил костер. К чему понапрасну жечь траву и кусты, если сообщение принято и решение найдено? Огонь послушно погас – только маленькая яркая точка переселилась на острый клинок и замерцала там, неся дух костра и победы.